- А если я откажусь? Уйдешь?

- Нет.

- Что тогда?

- Буду просить снова.

- Даже если пакостить буду?

- Я же сказал. Делай, что угодно, но обещай не ненавидеть меня сразу, ладно? Дай мне шанс — это все, что я прошу.

Поднимает на меня мои глаза, хмурится. Решает. Я вижу, что он этим сейчас занимается, поэтому жду — давить нельзя, по себе знаю. Если заставлять, в обратку уйдет, а мне это не нужно. Я правда хочу, чтобы он сам решил, да и знаете? Чувствую, ему это просто необходимо. Чтобы с ним считались.

- Ты большой… - разглядывает меня, я улыбаюсь.

- Это уже не «козел».

- Пока не решил. Я таким же стану, когда вырасту?

- Нет.

- Нет?

- Ты лучше меня будешь. С такой то мамой…

- Она у меня лучшая.

- Я знаю.

- Не обижай ее, - просить тихо-тихо, - Если обидишь, больше с тобой не заговорю никогда.

- Я не собираюсь этого делать.

- Хорошо…

- Это значит, что ты не против?

- Я пока не решил, но пахнет вкусно.

- И на зуб тоже вкусно. Только маме надо рассказать.

- Она ругаться будет…

- Если что — вали на меня.

- Так нельзя делать. Каждый должен отвечать за свои поступки сам.

- Ты прав. Тогда позволишь мне самому разобраться?

- Она говорит, что ты неплохой.

- Это уже тебе решать, согласен?

- Так мне нравится.

- Значит позволишь?

- Посмотрим.

- И это уже не "нет". Тогда пошли? - снова усмехаюсь, встаю и, придерживая за спинку, вывожу из-за машины.

Шок-контент, но, кажется, только что я пережил первый разговор «сына с отцом», и даже прошел его почти без потерь. По крайней мере пока. Но это что еще…на поляне у меня случается еще один удар, когда я вдруг застываю, стоит поднять глаза.

Вода в озере блестит, как сотня драгоценных камней, но самый яркий — Алиса. Волосы перекинуты на одно плечо, подол зелёного платья зажимает в руках, а сама стоит в блеске сверкающих капель, как в софитах — улыбается. Такая красивая…

- Не смотри на нее так, - слышу Давида, а когда обращаюсь на него — он еще серьезней, чем только что был, - Если не можешь стать лучшим, не смотри.

Алиса

Они оба стоят передо мной, как две раскладки одного человека с разницей в пару десятков лет. Самое забавное — оба смотрят в пол. Виновато так. А я…я не слышу ничего вокруг — в ушах шумит.

- Что? - глухо переспрашиваю, проглатывая сухую таблетку, - Что ты сказал?

Давид в этот момент срывается с места и бросается мне в ноги, орет дурниной:

- Мамуля, мамуленька, прости! Прости пожалуйста!

Олег делает шаг. Он берет сына за плечо и заводит за свою сильную фигуру, подбирается и смотрит мне в глаза, кивает.

- Алис, прости. Так вышло.

А я все еще не понимаю. Хлопаю глазами глупо, аж подол из рук выпадает и окунается в воду, так что через миг мерзко облепляет ноги. Я на все это дело смотрю и печально вздыхаю, а потом…Ох боже. Совсем уже?! Олег резко подхватывает меня на руки и выносит из озера, как бы плюсуя к общему шоку еще пару десятков единиц.

- Ты спятил!? Пусти!

- Принцессы часто лишаются чувств, знала? Я вот да.

- Сейчас ты лишишься кое чего более интересного! Немедленно отпусти!

- Ого… - выдыхает Давид, - Ты такой сильный, папа!

О нет! Мне это слово так слух режет, что я невольно снова застываю и позволяю опустить меня на покрывало. Вообще не знаю, что чувствую и что делать — мне дико страшно, это единственное, что я отчетливо осознаю.

А Олег будто читает. Он вдруг смотрит на Давида и мягко ему говорит:

- Принеси, пожалуйста, из машины мамину сумочку, ладно?

Сынок пару мгновений медлит, но кивает и срывается с места. Я ему в след смотрю, как под действием горы успокоительных, то есть медленно и как-то неосознанно что ли. Олег тем временем улыбается. Он берет мое лицо за подбородок, поворачивает обратно на себя и шепчет.