– Ох, милая! – Аглая крепко её обняла. – Чуется мне, большие перемены в твоей жизни близятся, ох, большие!

Её слова настолько были созвучны предчувствиям самой Полины, что ей даже не по себе стало. Но она постаралась отбросить тревожные мысли о том, что её ожидает, и попросила няню помочь ей привести себя в порядок и переодеться в траурное платье. Учитывая, что вскоре дом должен был наполниться людьми, следовало поторопиться.

Племянник купца Филатова, который прибыл первым, оказался чернявым господином лет сорока, довольно-таки упитанным и с вкрадчивым голосом. По завещанию купца, все его лавки переходили этому самому племяннику, а дочери доставалось всё то, что должно было стать её приданым. Однако выходить замуж Полина, разумеется, не собиралась. Вернее, надеялась, что до назначенной даты успеет отыскать возможность вернуться обратно в будущее. У неё было смутное подозрение, что для этого ей нужно встретиться с мужчиной из зеркального коридора, вот только где же его искать, не зная ни имени, ни фамилии, ни того, где он живёт?..

Вслед за племянником приехал и жених – приказчик Федот Васильевич Бунькаев. На вид ему было около тридцати, то есть лет на десять старше невесты. Когда визитёр снял шапку, его лысина сразу же бросилась в глаза.

«Неужели молодая красивая девушка могла влюбиться в такого заурядного типа?» – удивилась Полина.

Подойдя к ней, Бунькаев принёс свои соболезнования в связи с преждевременной кончиной Афанасия Петровича, а затем вдруг выдал:

– Теперь-то нам, Полина Афанасьевна, нужно со свадьбой-то поспешать.

– Как это поспешать? – нахмурилась она.

– Ну как же? Девице надлежит под отцовским приглядом быть. А коли отца больше нет, то, стало быть, следует ей под мужнюю опеку переходить, так заведено.

– Нет уж! – решительно покачала головой Полина. – Я сейчас в трауре по отцу, так что никакой свадьбы в ближайшее время быть не может. Поженимся летом, как и собирались. А что до опеки, то мои дорогие Аглая и Марфа за мной преотлично приглядывают. Как за родной дочерью!

Похоже, женишок такого резкого отпора не ожидал, поэтому даже не сразу нашёлся, что ответить. Она же мысленно поблагодарила судьбу за то, что никто не сможет приневолить её немедленно стать его женой. Племянник Филатова всего лишь двоюродный брат той Полины, не родной, а имущества и средств у неё достаточно, чтобы не бедствовать. К счастью, купец, царство ему небесное, отписал дочери приданое довольно щедрое. И пока ещё оно оставалось в её руках, а не переходило в чужие и явно загребущие ручищи лысого приказчика.

– И то правда! – закивала верная Аглая. – Как за родной смотрим, вот те крест! Никто нашу Поленьку не обидит! Да и сама она девица разумная, глупостев никаких не наделает. Ведь правда же, голубушка моя?

– Твоя правда, няня! – ободряюще сжав её сухонькую ладошку, ответила Полина. – Так что не извольте беспокоиться обо мне, – добавила, обращаясь к жениху. – Я сумею о себе позаботиться.

«И уж всяко получше, чем ты обо мне, – добавила про себя. – Нет, не думаю, что моя тёзка была в него влюблена, скорее и в самом деле согласилась на этот брак, чтобы не расстраивать отца. А сапфировый гарнитур точно не жених ей подарил, чтобы купить подобную изысканную вещь, надо иметь хороший вкус и знать места, где такие продают. Едва ли в провинции. А вот где-нибудь в Петербурге – вполне возможно».

Полине приходилось старательно следить за тем, чтобы ни двоюродный брат, ни жених не догадывались о том, что на самом деле она их обоих видит впервые, поскольку рассказывать сказочку о внезапной потери памяти ещё и этим двоим не планировала. Однако, похоже, оба не слишком хорошо знали прежнюю хозяйку этого тела. Приказчик, по всей видимости, даже не подозревал, что девушка, на которой он собирается жениться, слеплена из совсем другого теста, нежели сам Бунькаев, а ведь это было совершенно очевидно. Опеку он ей предложил, ишь какой герой выискался! Нет бы сразу прямо сказать, что намерен незамедлительно прибрать к рукам богатое приданое и как можно скорее приступить к исполнению супружеского долга.