– Чудно, хоть где-то это готовят без вопросов. Не спросишь, как меня зовут? Для того, чтобы подписать стаканчик.

– Это не обязательно, но да. Как подписать?

– Мой будущий муж.

– Что?

Роняю маркер на пол, приблизительно туда же падает моё сердце. И сразу миллион мыслей вихрем проносится. Они знают? Что если эта стая – та самая, вроде дружественная, с которой договаривался Давид?

Смотрю на черноволосого мужчину с дерзкой улыбкой, не могу сделать вдох. Всё сжимается в области желудка, простреливает фантомной болью по всему телу.

– Дан, какого хера ты девочку пугаешь? – рядом появляется ещё один оборотень, усиливая мою панику. – Что ты уже сказал?

– Даже пошутить нельзя. Подпиши «Дан», - это уже мне. – Представляешь, Дим, тут меня худшим кандидатом в мужья считают…

Слова доносятся отрывками, когда мужчины отходят. Цепляюсь пальцами за барную стойку, вдыхая. 

Они не знают. Просто шутка, на которую не стоило реагировать. Выдыхай, Ника, всё нормально. Никто не собирается копаться в прошлом Давида и искать его единственного ребёнка.

Я просто сильно себя накрутила. Что боялась при прошлом Альфе, всегда была начеку. Так и сейчас себя довожу до нервного тика.

Напиток, заказанный Даном, оказывается обычным эспрессо со взбитыми сливками. Ничего сложного, поэтому через пару минут уже подношу стаканчик их столику.

– Мне нравится здешний сервис. Спасибо, Вер.

Киваю, не зная правильного ответа. Рада помочь? Мне не сложно? Никаких сложностей? Как реагировать, когда оборотни благодарят? Почему эта тройка не вписывается в привычные рамки?

– Мне американо, - Дамияр разворачивается ко мне. – С двойным…

– Эспрессо, я помню, конечно. Оу, прощу прощения, что перебила. Я… Сейчас приготовлю.

– И передай своему другу, чтобы оставил нас.

– Зач-чем?

– Альфа должен оправдываться? Выдыхай, Ве-ра, нам нужно поговорить без лишних ушей. Чем меньше народа, тем лучше.

– Конечно.

От вечного согласия сводит горло. Это странно, я дочь Альфы, а теперь должна соглашаться со всем. Всегда должна была, всё ради моей безопасности. Но ведь суть в другом. Словно что-то внутри знает, что я должна была быть третьей по важности в стае. После Альфы и его советника.

А всегда была на десятистепенных ролях. 

– Кость, - выхожу через черный ход, где друг любит покурить. - Они хотят…

– Я слышал. Потом тогда всё закроешь, можешь не убирать, раз моя была очередь. Я с утра раньше приеду и всё приведу в порядок.

– Их трое, Кость. Ты оставишь меня тут одну? Серьёзно? Ночью?

– Не перебарщивай, Вер. Альфа нормальный, никто тебе ничего не сделает. Вчера тоже они сидели, я же не спорил.

– Потому что ты мужчина. 

– Вер, ты красивая, очень. Но думаю половина города с радостью прыгнет в постель к Альфе, чтобы стать местной любимицей. Давай так, если что прям опасное – набирай меня, а подскочу.

Не подскочит. Сделает вид, что не увидел звонка или не поверил в угрозу. Никто не будет отказывать Альфе, будь он хороший или самый жестокий. И плевать, что некоторые всё сделают добровольно.

Костя прав, что многие с радостью проведут ночь с Дамияром. Объективно, он очень красив, и эта аура власти – подгибает. Но друг ошибся в определениях, и мне стоит усилий, чтобы не спорить.

Потому что Любимица – это не просто любовница и даже не фаворитка короля. Это глубже и опасней в том плане, что Любимица не может просто уйти или отказать. И даже после того, как Альфа наиграется, тоже ничего не может. Ни с кем завести отношений, не родить детей.

Вечная собственность Альфы.

У отца они тоже были. И я знала, что пару месяцев благосклонности от него заканчивалось для них разрушенной жизнью. Потому у меня нет никаких иллюзий по поводу Давида.