— Для тебя единственным шансом выжить будет служба короне, Йованна, — раздался голос над ухом, и кожу обожгло чужое дыхание. — Не упрямься.

— Даже если я умру, я умру свободной!

— Сколько пафосных слов! Мертвым все равно. Я мог вызнать у тебя про клан под пытками в тот вечер, сделать так больно, что ты с радостью выложила бы все, лишь бы я позволил тебе умереть.

— А почему ты этого не сделал? Не понимаю!

Выдохшись, я повисла на его руках. Эйван поставил меня на землю и развернул лицом к себе.

— Вероятно, со мной случился приступ жалости, что совсем на меня не похоже.

— Ах, жалость? Да подавись ты ею, инквизитор проклятый!

Странная вспышка отступила, я посмотрела на себя со стороны и ужаснулась. Сев на землю, обняла колени руками и уткнулась в них лбом. Тело била внутренняя дрожь, совершенно несвойственное мне поведение испугало. Снимая проклятье, а потом вызывая грозу страшной силы, я расшатала источник и ослабила свою защиту.

Переход на более высокую ступень иногда проходил болезненно, а я даже возраста подходящего не достигла. Я была не готова, я не владела тем уровнем мастерства и волей, чтобы управлять огромной силой без последствий. А теперь, похоже, они начали проявляться.

— Ты впитала слишком много Хаоса тогда, проклятие сняла, но контролировать столь страшную магию оказалось не по силам. Сама не заметишь, как он завладеет тобой целиком и полностью отравит разум. Ты уже открыла ему дверь и думаешь, что подчинила его. Твое единственное спасение – это сдерживающая печать.

Я слушала инквизитора вполуха, смысл слов доходил с опозданием. Получается, мы думаем одинаково, а молнии на моих руках это лишь подтверждают. Но печать? Я слышала, что с «ручными» ведьмами короля можно делать все, что угодно. Их могли дарить аристократам, как игрушки, исполняющие все прихоти. Даже постельные, ведь многие ведьмы рождались на редкость красивыми женщинами, сломленная воля и печать не позволяли сопротивляться. По мне так все это хуже смерти, а значит, Хаосу надо сопротивляться до конца. Как и предложению Эйвана.

— Спасибо за то, что спас от этих… братьев.

Он ничего не ответил, хотя наверняка услышал.

— И часто ты жалеешь маленьких непутевых ведьмочек?

Я этого не хотела, но голос прозвучал обиженно. Инквизитор присел рядом со мной на корточки и произнес, усмехнувшись:

— Только симпатичных.

Я вздрогнула и посмотрела на него, глаза округлились от удивления, а потом почувствовала, как внутри что-то печет, заставляя лицо покрываться краской.

— Я пошутил. Ты первая. Раз уж мы остановились, можно отдохнуть немного и даже освежиться, — посмотрел на синюю ленту реки, приложив ладонь ко лбу. — Потом такой возможности еще долго может не быть.

Я опустила взгляд на свое платье: подол обгорел и висел клочьями, рукава грязные. Жалкое зрелище! Конечно, ткань была зачарована, но испытание огнем все-таки не выдержала. Освежиться — это хорошая идея. А еще подумать, что сказать госпоже Нариде и как оправдать такую длительную задержку. Я пока не потеряла надежду на побег, только впредь надо быть осторожней.

— У меня такое чувство, что твари Хаоса расползлись по всему лесу. Не помешает проверить окрестности.

— А я буду сопровождать тебя, как верный оруженосец?

— Стоит признать, оруженосец из тебя так себе. За дезертирство я бы прописал тебе двадцать плетей.

Я закатила глаза, а этот несносный инквизитор начал… раздеваться. Уже второй раз при мне!

— Не смотри такими испуганными глазами, ведьма. Хочу немного поплавать, да и тебе не повредит. От тебя несет гарью.

Я резво вскочила на ноги и зашагала прочь, Сапфир увязался за мной.