– Анвар Эльдарович, смею напомнить, что Тимур никогда не питал ко мне теплых чувств. Так что ваша теория, скорее всего, ошибочна.

– Лера, ты заставляешь меня прибегать к манипуляциям, – он закатывает глаза. – У меня четвертая стадия рака. Я умираю. И моя последняя воля заключается в том, чтобы ты стала моей наследницей. Неужели откажешь?

Такая формулировка вопроса ставит меня в тупик. Как тут отказать? Я ведь не изверг.

– Но я ведь… Я ведь даже не живу здесь! – цепляюсь за последний контраргумент. – У меня в Швейцарии работа… И квартира… И парень!

– Знаешь что? Давай ты немного подумаешь. Тебе ведь еще не завтра уезжать, верно?

– Нет…

– Ну и славно, – Анвар Эльдарович снова закрывает глаза, очевидно, собираясь с силами. – Поразмысли. Взвесь все «за» и «против». А потом приходи с ответом, ладно?

– Анвар Эльдарович…

– Просто подумай, Лера, – настаивает он. По интонации я понимаю, что на этом разговор окончен. – И позови сиделку. Думаю, мне нужен еще один укол.

Прикусываю язык и поднимаюсь на ноги. Погрузившись в собственные переживания, я почти забыла, что все это время Анвар Эльдарович вел нашу беседу, превозмогая жуткую боль.

– Лера, – он окликает меня в дверях, – и пока ты здесь, займись, пожалуйста, моим благотворительным фондом. Мама передаст тебе всю информацию и контакты ответственных людей.

– Эм… Хорошо.

Покидаю комнату в полнейшем замешательстве. Я и предположить не могла, что беседа с Анваром Эльдаровичем будет настолько непростой.

И что она поставит под большой вопрос все мои прежние планы на будущее.

5. Глава 5

За время жизни в Швейцарии контакты почти со всеми прежними знакомыми оборвались. Исключением была лишь Вася Солнцева, моя давняя школьная подруга, с который мы вместе пережили и первые влюбленности, и первые разочарования. Да что уж там… Мы даже первые лифчики вместе покупали! Сами понимаете, столь крепкие связи ни времени, ни расстоянию не подвластны.

А вот с институтскими друзьями все сложилось не так гладко. Первые месяцы после отъезда в Европу я периодически переписывалась с Дилярой, моей бывшей одногруппницей. Однако постепенно наше общение сошло на нет. Диляра мне нравилась, и у нас наверняка были все шансы стать по-настоящему близкими подругами, но тот факт, что мы проучились вместе всего лишь несколько месяцев, безусловно сыграл свою роль. Мы потерялись. Упустили друг друга из виду.

После серьезного разговора с Анваром Эльдаровичем ставновится ясно, что задержаться в России придется несколько дольше, чем я изначально планировала. Первым делом, сообщаю об этом своей начальнице, фрау Хубер. Естественно, восторга она не испытывает, но все же милостливо соглашается продлить мой отпуск.

Разговор с Лиамом оказывается чуть сложнее. Парень очень расстраивается, когда узнает, что, вопреки моим первоначальным обещаниям, мы не увидимся на следующих выходных. Я стараюсь быть с ним максимально мягкой и во всех допустимых подробностях рассказываю, почему не смогу вернуться в Цюрих вовремя. В итоге Лиам меня понимает. Ну или, по крайней мере, делает вид, что понял.

– Какие планы на день? – интересуется мама, когда я, проснувшись, спускаюсь на первый этаж.

Стол накрыт на двоих. Анвар Эльдарович не в состоянии завтракать с нами в столовой. Еду ему носят наверх, в спальню, но питается он непростительно мало. Его почти все время тошнит. Даже несмотря на прием противорвотных препаратов.

– С утра договорилась встретиться с Дилярой Зинатуллиной, – сажусь за стол и беру в руки вилку.

– С девочкой из твоего института?

– Да, я вчера ей написала, и она предложила увидеться.