– У меня было наследство от матери. Оно-то и послужило стартовым капиталом.

Мое удивление увеличивается в геометрической прогрессии. Я понятия не имела, что у матери Тимура имелись собственные средства… Она тоже была богатой? Черт, я до сих пор непростительно мало знаю про их семью.

Постепенно напряжение улетучивается, и в какой-то момент я осознаю, что вполне себе непринужденно общаюсь с Алаевым. С тем самым парнем, который окрестил меня обидным прозвищем Лера-холера и вынудил пройтись по универу в одном лишь нижнем белье!

Я и подумать не могла, что мы с ним сможет вот так вот запросто разговаривать… Без издевок, ядовитого сарказма и желания уколоть друг друга побольнее.

Выходит, мы действительно повзрослели. Хоть сами и не заметили этого.

3. Глава 3

Тимур подъезжает к дому, но мотор не глушит. Его длинные смуглые пальцы по-прежнему лежат на руле, а взгляд устремлен вперед. Лицо непроницаемо. На нем будто восковая маска застыла.

– Эм… Ты не зайдешь? – кошусь вопросительно.

– Нет, у меня много дел, – коротко качает головой. – Разгар рабочего дня.

– Понятно, – тяну в замешательстве и, распахнув дверь, спохватываюсь. – А чемодан мой дашь? Он в багажнике.

Алаев будто выныривает из оцепенения. Кивает и покидает салон автомобиля.

– Ну… – переминаюсь с ноги на ногу. – Спасибо, что довез.

Тимур ставит мой багаж на землю и снова окатывает меня взором, от которого вдоль позвоночного столба бегут предательские мурашки. Мне все еще неловко ощущать на себе его внимание. Роковые моменты прошлого навязчиво будоражат память и нервы.

– Не за что, – бросает холодно и направляется обратно в машину.

А меня не покидает чувство неправильности происходящего. Так странно: Тимур довез меня чуть ли не до порога, но сам зайти и поздороваться с умирающим отцом не соизволил. Неужели они совсем не общаются?

Дернув выдвижную ручку, качу чемодан по подъездной дорожке и, вскинув взгляд, останавливаюсь у подножья лестницы. Я прожила в этом доме лишь пару месяцев, но при виде знакомого фасада и панорамных окон в груди что-то болезненно екает. То ли отголоски былых переживаний, то ли ностальгия.

– Всем привет! – кричу я, с порога извещая о своем прибытии.

– Иду-иду, – слышу мамин голос, доносящийся откуда-то с кухни. А затем – ее приближающиеся шаги.

Скидываю кеды и озираюсь. За пять лет тут почти ничего не изменилось. Все те же авангардные картины на стенах, ковровые дорожки на мраморном полу и раскидистые пальмы, расставленные по углам.

– Доченька! Наконец-то приехала! – мама с полотенцем, перекинутым через плечо, появляется на пороге.

Похудела. Волосы собраны в пучок на скорую руку. Во взгляде – усталость. Очевидно, болезнь Анвара Эльдаровича изматывает ее куда сильнее, чем я могла предположить.

– Здравствуй, мамуль!

Мы ловим друг друга в объятия и несколько мгновений не шевелимся. Растворяемся в нахлынувших эмоциях. Наслаждаемся долгожданной встречей.

Тяну носом родной мамин запах, а она ласково гладит меня по волосам. Прямо как в детстве.

– Как хорошо, что ты дома, Лер, – слышу ее тихий полушепот.

– Я рада быть здесь. Очень-очень.

Наобнимавшись, мы проходим в столовую. Здороваюсь с домработницей, которая при виде меня ретируется и оставляет нас с родительницей наедине.

– Тимур не смог зайти? – спрашивает мама, извлекая из духовки какое-то ароматное блюдо.

– Нет, сказал, у него много дел.

– Ясно, – в ее вздохе слышится печаль.

– Он редко тут бывает? – осторожно прощупываю почву.

– Гораздо реже, чем нам хотелось бы, – она достает нож и принимается разрезать свой кулинарный изыск. – Лер, иди мой руки. Я мясо по-французски приготовила.