– Только смотреть будешь? Честное слово? А если родители придут?

– Честное слово ничего плохого не сделаю. Если хочешь, я разденусь

Внизу хлопнула дверь. Людка никогда так быстро не одевалась, попутно выговаривая Юрке все, что о нем думала. И выскочила на кухню. Где там тот чай. Юрка тоже пришел. Чаю налил, выставил на стол мед, варенье, пряники

– Ты же не обиделась, Мила? Я честно не хотел тебя обидеть!

– Юра, ты вообще понимаешь, что если бы кто-то зашёл, меня бы ославили на всю школу!

– Люд ,ну у тебя же родаки днём на работе? Пойдем завтра к тебе, а?

– Зачем мы пойдем ко мне? Меня голую рассматривать? Умнее ничего не придумал? Пенал давай, я пошла.

Юрка принес пенал и в коридоре опять поцеловал ее в губы и теперь уже трогал ее грудь через платье без стеснения. Людка сквозь ресницы смотрела на его руки. А внутри все кипело. Она представляла, что нет платья, и Юрка тоже без одежды. И под его ладонью ее коричневый сосок. Да ей этого хотелось. А ведь Юрка красавчик. Высокий, широкоплечий, волосы темные, кудрявые. Он ей тоже нравится. Но что сделает мама, если узнает, что она Юрке позволила. Да она даже не знала, что можно позволить! У мамы же об этом не спросишь! А одноклассницы сами ещё ни разу нецелованные ходят. Все, домой надо идти, от греха подальше, и подумать о завтрашнем дне.

Она вышла из квартиры, заранее убедившись, что лестница пуста, и пошагала вниз. Юрка проводил ее взглядом до середины лестницы и закрыл дверь. И не прошло и мгновения, как она оказалась опять в горячих руках. От объятий с Юркой, все внутри кипело, хотелось чего-то большего, и Людка решила постоять. А вдруг понравится? С Юркой же нравилось только сейчас? И если честно сказать, она бы и больше позволила. Но вдруг родители придут? Да и не знала она что можно позволить, а что нельзя. Поэтому замерла, прислушиваясь к тому, что происходит и ушами, и телом. А тело, ее тело очень ловко гладили чьи-то чужие руки. Очень сладко замирало сердце от этих прикосновений.

Дыхание того, кто гладил было еле слышно. Но он спустился на одну ступеньку с ней, повернул ее к себе, и расстегнул платье до пояса. Что же он творил то с ней, что же творил то? Как же это было непривычно, но как горело тельце, вот и губы сама подставила. О, Господи, кто это? Ведь не зги же не видно, кроме белого воротника рубашки. Значит это не Юрка, Юрка в футболке. Кто это? Вот рука между ног, а она эти ноги расставила! Потому что ей нравится, как поглаживают ее бедра с внутренней стороны. Ой, плавки отодвинули в сторону! Бежать надо! Но нет. Все так хорошо, что и думать о побеге неохота. И уже не важно, кто это рядом с ней, хочется продолжения.

Звякнула щеколда у ворот. Шаги по двору. Сюда? Ужас. Что делать? Сильные руки поправили на ней одежду, развернули лицом к выходу, а сзади открылась дверь в квартиру Юрки. Люда обернулась и увидела широкую спину в белой рубашке. Это что? Бред? И она пошла вниз, каждой клеточкой тела ощущая горячие руки. Дверь открылась

– Ой, здравствуй Люда. Придержи дверь, я флягу выкачу. А то моих мужиков не дозовешься.

Люда, как в тумане помогла Юркиной матери вытащить флягу, потом шла с ней до колонки о чем-то разговаривая, потом висела на рычаге, пока лилась вода, а потом шла домой. Какие уроки? Какие экзамены? Никаких дум в голове. Только воспоминания ощущений. Но стоило лечь, сразу пришел сон.

А что ей снилось то! Что снилось! Это же стыдоба какая! Мужик без лица, в белой рубашке, раздевал ее, ставил под свет прожектора в Юркином дворе и трогал все ее прелести. И так ее повернет, и так, и ноги ей раздвинет, и там между ног рассматривает все. Как будто качество проверяет, подходят Милкины формы и прелести для мужской ласки или нет. Даже во сне она понимала, что ее распирает какое-то бешеное незнакомое чувство, острое и сладкое. И она уже даже с удовольствием показывала мужику все, что у нее было. На, посмотри, ни у кого такого нет! А бесстыжий мужик все это и руками трогал, и языком, она даже во сне чувствовала его прикосновения, и она сама ему навязывалась, ещё, ещё, мне надо!