Поджатые губы и едва заметный кивок. Это все, что я смогла себе позволить…

– Все, идем.

И без того паршивое настроение скатилось под плинтус, добавляя серости в это мрачное, промозглое утро.

Пытаясь хоть как-то вернуть себе рабочий настрой, я аккуратно поинтересовалась:

– Кем была эта девушка?

Поднявшись на крыльцо дома, Дан отделил от связки самый большой ключ и, вставив его в замочную скважину входной двери, уже абсолютно спокойным тоном ответил:

– Алиса Мельникова, двадцать четыре года, медсестра. Работала сиделкой для инвалидов и стариков. Из родни только мать в Мурманске, жила девчонка одна. В подозрительных связях замечена не была. Что-то еще?

Дверь распахнулась, и в нос ударил затхлый запах давно не проветриваемого помещения.

– А кто обнаружил пропажу?

– Подруга сутки не могла до нее дозвониться и подняла шум. У соседки был запасной ключ, они зашли внутрь, но нашли лишь горстку пепла. Дальше подключились мы.

Щелкнув выключателем, Дан довольно уверенно углубился внутрь дома.

Капитан явно не единожды бывал здесь, и потому мне оставалось лишь следовать за ним по пятам, не переставая донимать вопросами.

– Больше никаких улик найдено не было?

Выбрав самую последнюю дверь, Дан толкнул ее, одновременно с этим доставая из кармана небольшой пакетик с вещдоком.

– Эту заколку обнаружили возле забора на заднем дворе. Там есть калитка для выхода в лес, видимо девушку вынесли через нее. Туда мы сейчас и отправимся, – ответил он, – Только прихватим какую-нибудь вещь с более ярким запахом жертвы.

За дверью оказалась спальня. Абсолютно обычная комната молодой девушки.

Широкая кровать заправлена стеганым розовым покрывалом. Возле окна стоит рабочий стол и небольшой телескоп, у стены шкаф и парочка книжных стеллажей – все в мягких пастельных тонах. По комнате тут и там аккуратно расставлены милые безделушки в виде мягких игрушек и разных девчачьих штук.

Оставив Бэта у двери, я ступила на мягкий плюшевый ковер и медленно приблизилась к напольному зеркалу, стоящему в углу за дверью. За раму были заткнуты фотографии из личного архива девушки.

“ Красивая…” – невольно отметила я.

И такая юная.

Девушка, глядящая на меня с фотокарточек, вполне могла бы стать моделью. Длинные платиновые волосы, аккуратные черты лица и стройное тело с поразительно тонкой талией.

Идеальная красота. Красота, которая вероятно так и останется теперь лишь на этих фотографиях…

Нам только предстоит отыскать ее изуродованное тело, в котором вероятно уже не осталось и следа от былого очарования. Но я уже ясно видела как посинели нежные розовые губы и посерела фарфоровая кожа… Как навеки застыл в испуге ее взгляд.

Взгляд жертвы.

Нервно отведя глаза от снимков, я рефлекторно уставилась на свое собственное отражение, так колоссально отличавшееся от идеальной Алисы Мельниковой.

Гены пальцем не раздавишь – так кажется, говорят? Вот уж точно про меня. Цыганская кровь отразилась буквально в каждом миллиметре всего моего существа. Смуглая кожа, нос с небольшой горбинкой и жесткие черные кудри, криво отстриженные под каре в попытке отречься от своей наследственности.

Не помогло… Меня всегда выдавали глаза. Черный колючий взгляд из-под густых, изогнутых бровей.

Истинно цыганский взгляд.

С такой внешностью я могла бы стать неплохой мошенницей. Той, что отвлекает фокусами зевак из толпы, пока ловкие воришки из большого цыганского семейства сноровисто обшаривают их карманы в поисках наживы.

Но я выбрала другой путь.

– Это пойдет?

Голос Дана вырвал из ступора, и я наконец-то смогла оторваться от созерцания своего ненавистного отражения.