– Думаешь, он тоже того… С моста? – спросил Никитос и задумался, задрав голову вверх и устремив взгляд к потолку. – Интересно, а он тот же мост выбрал или с другого сиганул?

Я подошёл к столу и взглянул на экран ноутбука. Так и есть: «сердечный приступ». И как теперь узнать правду?

– Слушай, а реальных документов не остаётся? Ну, чтобы узнать, как на самом деле человек умер?

– Не-а, только эти, – ответил Ник. – А чё?

Объяснить, почему меня это так заинтересовало, я не мог даже себе. Но настолько неестественные совпадения вызывали во мне буквально подкожный зуд. Три дня назад умер отец моего носителя. Сегодня – он сам. И оба от «сердечного приступа», который, как сказал Никитос, обычное дело, когда просят подделать причину смерти.

Нутром чуял, что, раз уж мне предстоит здесь жить, с такими странностями следует разобраться в первую очередь.

– А хоть как-то это узнать можно? – не сдавался я, игнорируя вопрос Никитоса.

– Ну-у, – протянул тот, доставая из кармана очередную самокрутку. – Если только спросить у того, кто в ту ночь дежурил.

– Сможешь сделать?

– Э-э! Э-э-э! Что началось-то?! Так хорошо сидели.

– Узнаешь – будешь молодец, – предложил я Никитосу, выхватывая из его пальцев самокрутку.

– А не узнаю? – спросил он, провожая грустным взглядом сигарету: это была его последняя.

– А не узнаешь, я твоему начальству расскажу, что ты куришь и пьёшь на рабочем месте. – Ухмыльнулся, глядя на вытянувшуюся мордашку Никитоса, и добил: – А ещё скажу, что ты бланки просто так испортил. Чтобы тупо поржать. – Похлопал ошарашенного Никитоса по плечу и доверительно пообещал: – Про пропажу ценностей из моих карманов, так и быть, промолчу.

– Ля, ты кры-ыса, Тёмыч! – протянул Никитос, недовольно морщась. – Как я тебе это узнаю-то?

Мыслить аспирантик начал в нужном направлении, а это всегда следует поощрять. Я защёлкал пальцами перед сигареткой и указал на его карман, «выпрашивая» зажигалку. Прикурил и протянул чадящую сигаретку ему. В качестве «пряника», конечно же.

– С кем работаешь – знаешь? И расписание дежурств у вас тут наверняка есть. Сложи два и два, Ник. Вернусь через день, спрошу. Успеешь?

– Неа, – Никитос замотал головой; дреды забили его по лицу. – У нас смена через две.

– Значит, вернусь через два дня. Идёт?

Я протянул ему руку, но Никитос не пожал её, а как-то странно хлопнул по ладони, а затем по тыльной стороне, сжал руку в кулак – я повторил это движение за ним, – и несильно ударил.

Это у них тут вместо рукопожатия что ли? Надо будет запомнить.

– Отлично! Договорились. Выход тут где? А то меня дома заждались уже. До Кадашёвского переулка далеко? – назвал я адрес, стоявший в паспорте.

– Не знаю. Я же не навигатор, – отозвался Никитос. Он вытянул руку в сторону, указывая на нужную дверь, и, обратив внимание на часы на запястье, остановил меня. – Погоди, Тёмыч. Мне тоже уже пора. – Он зевнул и потянулся, чуть не сверзшись со стула. – Вместе пойдем.

Я к тому времени вполне сносно мог ходить сам, но Никитос, кажется, помощи и не предлагал. Вернувшись к каталке, я сгрёб вещи и документы обратно в пакет, прихватив заодно и свидетельство о своей смерти, и сунул его в карман. Вышел через указанную дверь и оказался в тёмном коридоре. Остановился на пороге и стал ждать Никитоса. Он вырубил всю технику, наспех распихал какие-то рабочие бумаги по местам, снял халат и перекинул через плечо ремень сумки-почтальонки.

– Оки-доки, можно идти, – сказал он, дождавшись, когда у ноутбука погаснет огонёк питания, щёлкнул выключателем и всё вокруг погрузилось во тьму.

– Куда идти?! – заорал я. – Темнохрень кругом!