Ну что же. Кем бы ты ни был Артемий Крысов, теперь я за тебя.

3. 3. Выход

Первое знакомство с новым «собой» я начал при осмотре вещей. Парочка смятых чеков, горсть монет, бумажная полоска с логотипом в виде двух корон одна в другой, и носовой платок с вензелевой вышивкой «АВК» – инициалы Артемия. Да я франт: носить с собой платок с монограммой.

– Не знаешь, это что такое? – спросил я, протягивая Никитосу полоску с коронами.

– Клубный браслет, – ответил он и уточнил: – Клуб «Император и империя». Он только для родных. Видать, там ты и наклюкался вчера.

– Родных? Родных, что ли? – переспросил я.

Никитос как-то странно посмотрел на меня и нахмурился, но, после небольшой паузы, всё же ответил:

– Для родных: благородных, высокородных. Для дворян, одним словом. Таких, как ты.

Подозрительного взгляда Никитос с меня не спускал, но мне было похрену: главное, узнать об этом мире побольше и побыстрее.

Если есть Российская Империя, значит должен быть и император, и императорский двор, а значит, и дворяне – родные, как назвал их Никитос. Закрепил логическую цепочку, запомнил информацию. Пригодится.

Распихал вещи по карманам и остановился, не найдя главного.

– Ник, а кошелёк мой где?

– А не было у тебя с собой кошелька, – ответил Никитос, глядя мне прямо в глаза.

Так, ясно, кошельку «приделали ноги», и я даже знаю, кто именно это сделал. Ну что ж, понимаю: каждый выживает, как может.

– Понял. Принял, – без особого восторга сказал я. – А чего ещё у меня с собой не было?

– Телефона у тебя с собой не было, – без малейшей заминки ответил Никитос и развёл руками. – Выпал, наверное, когда ты в речку сиганул.

– Наверное… Погоди-ка! В какую речку?

– Москва-речку. Тоже забыл?

– Не забыл. Я вообще-то умер.

– Ну вот тут уж я точно не при чём! Ты сам прыгнул. Самоубийца ты, Тёмыч.

Он повернулся к столу, взял и протянул мне документы – те самые бланки, что заполнил на моё бездыханное тело и за трату которых его должен будет взгреть его главнюк. Я пробежался по ним взглядом. В крови алкоголь, в лёгких вода, а причина смерти…

– Так! Стоп! А почему написано «сердечный приступ»?

– Так родня твоя… – Никитос выпустил в воздух дымное колечко и довольно улыбнулся, когда оно вышло ровным. – Мамка твоя заходила и «вежливо попросила» – с намёком акцентировал он, – изменить причину смерти. – И он тут же встревоженно добавил: – Её денег тоже не верну!

Я усмехнулся: «тоже». Будь Никитос реальным вором, долго бы он со своим языком на воле не продержался. А мертвецам земные блага уже не пригодятся, тут он прав. Логика простая.

Но не это волновало меня больше всего.

– А зачем вообще понадобилось менять причину смерти?

– Ты чего? Это ж позор вечный, не отмоешься потом. Самоубийство главы рода это тебе не хухры-мухры!

– Главы рода? Что ты несёшь?!

Сколько Артемию? Восемнадцать? Куда ему род возглавлять?! Он, вон, своё тело возглавить толком не смог.

– Она так сказала, – ответил Никитос, пожимая плечами. – Говорила вроде, что и отец твой недавно умер. Хочешь, поищу про него инфу?

Он махнул рукой на стоящий на столе ноутбук, и я согласно кивнул.

– Давай.

Про Артемия я, сколько смог, узнал, не лишним будет узнать и о его, а теперь уже о моей, семье.

– Ну вот, – сказал Никитос, забив в поиск имя и фамилию – благо, моё отчество было нам известно. – Вениамин Валерьянович Крысов. Умер три дня назад. Тело кремировали. – Он присвистнул и бешено замахал руками, показывая меня подойти. – О, Тём, слушай прикол! Он тоже от сердечного приступа скопытился.

– Да-да, – закивал я, слезая с каталки и хромая к аспиранту. – Знаю я, откуда такие диагнозы в ваших свидетельствах берутся.