– Знаешь, Андрэй, люди обычно не могут увидеть древних, но иногда… Думаю, древним что-то от тебя надо.

«Бредит парень», – понял я. И помахал рукой перед его носом. Реагирует. Хорошо.

– Ты бредишь, браза. Аля-улю, гони гусей! Ты чо? Какие древние?

Браза быстро налил нам по стопке прекрасного женепи, мы выпили, и он продолжил:

– Они – горные гномы и отлично ходят на лыжах. Вот. Получается, скитурщики. Теперь понятно?

– Ни фига непонятно.

– Ну… тебе надо с самого начала рассказать. Слушай.

Леха давно уже уехал с бордерами. Филиппа на кухне заменила Вика. А мы все говорили о древних. Если коротко, то картина нарисовалась такая.

Есть куча древних народов. Те самые гномы, эльфы, тролли, и т. д. Разделение их с людьми прошло примерно тысячу лет назад. Древние стараются ни с кем не воевать, не ссориться и никак не пересекаться с человечеством. Ну, типа как люди не стремятся пересекаться с барсуками.

Живут внутри гор, в лесах Амазонки, в Сибири, да много где еще. Они намного круче людей в науке, искусстве, медицине, биотехнологиях и даже в спорте. Живут аскетично, все время и силы тратят на саморазвитие.

Терраса ресторана Филиппа подобна роутеру вай-фая. У этих древних свой «вай-фай» повсюду. Могут по скайпу передать много чего. Но у Филиппа слабый роутер и людей трансгрессировать пока не может, но через пару лет поставят небольшой реактор, и, возможно, тогда…

Древние немало зарабатывают тем, что продают людям технические новинки и произведения искусства. М-да… Тут мне стало понятно, кто придумал Малевича, Дали и айфон.

Я подошел к толстяку. Тот оживился и кивнул мне. Я попытался похлопать его по плечу, но, как и следовало ожидать, голограмму не сильно похлопаешь. Я сильно надеялся, что это не голограмма, а галлюцинация, и вот-вот я проснусь, но не тут-то было.

Я не просыпался, а синяки от старательного самощипания уже мешали сидеть.

– Бенджамин, – представился он.

– Андрей, – вынужденно отозвался я.

– Перейдем к делу. Мне нужна женщина, – сказал толстяк веско.

О… французы такие французы. Чуть что – шерше ля фам. Хорошее правило. Вот в нашей необъятной как? Устал – бухаешь. Трудности – дерешься. А тут – нашел симпапульку, и все – никаких разрушительных драк и пьянок – здоровый разврат и кофе с круассаном.

– Рад за тебя, амиго! Думаю, у тебя все получится. Или ты хочешь об этом поговорить?

– Мне. Нужна. Женщина, – продолжал талдычить толстый.

– Бенджи, браза, поезжай в Гренобль. И на улице Белых Фонтанов ты найдешь любую. А я, извини, пошел катадзе. – Я развернулся и потопал к выходу.

– Андрэ, ты знаешь ее. Привези ее к нам, – негромко сказал мне в спину Бенджи.

Я остановился. Покачался на пятках ботинок. Вряд ли Бенджи знает фразу «хоть чучелом, хоть тушкой», и я спросил напрямик:

– Ты охренел?

Бенджамин как-то хитро прищурился и развел руками. Не знаю, чо уж он хотел сказать, но на языке древних это, видимо, означало: что поделать – работа такая.

«Да насра…» – не успел додумать я, как в помещение с грохотом и воплями ворвался Старикан.

– Андрюха! – орал он, как ангелы страшного суда. – Андрюха!!! Ну ты и дура-а-ак!!! Вот же ты дурило, что не поехал с нами, Йоа-а-а-а!!! Какой там снег!!! Какой м-н-ммм…

Леха запнулся в переполнявших его словах и чувствах. И тогда он молча схватил меня железными ручищами и поволок прочь из мрачного ресторана на серебряные склоны.

Руки Лехе пришлось накачать до состояния Ван Дамма после Аргентины. Там, на холодной ночевке в горах Орнокаля у него дико замерзли руки.

И с утра он мог только материться и… и все.

И он не сделал ни одной фотки этих по-матиссовски ярких гор. А потом, до кучи, он вывихнул левую руку в грязном притоне Сан-Паулу, когда вызволял телефон очень знаменитой и весьма симпатичной райдерши Покатухи из цепких лап современных кангасейрос. Покатуха тогда зашла в этот «смотри какой милый домик» и спросила: