Ну да… Поддержим легенду нестабильного дара, иначе меня здесь размажут, если вдруг стану претендовать на нечто большее, чем малохольную неудачницу.

Во взгляде девушки мелькнула понимающая жалость.

– Моя семья зимой планирует поехать в столицу, – голос Мейлин преисполнился гордости, – отец должен получить приглашение на Чуньцзе (Новый год), я смогу попасть во дворец, увидеть императора…

Девушка восхищенно выдохнула, взгляд скользнул туда, где изволил пребывать гость школы.

Логическая цепочка сложилась сама собой: столица, приглашение во дворец, знакомство с князем… Кто-то сейчас явно себе свадебное платье представлял.

– Рада за тебя! – я соорудила улыбку, искренне надеясь, что на этом все. Сложно выносить всеобщее помешательство, особенно когда подозреваешь собственное в нем участие.

Мне подарили милостивый кивок и удалились с пожеланиями хорошего дня.

Я выдохнула. Но чувство подозрительности не отпускало. Пошевелила лопатками – спина отозвалась легкой болью, однако в целом было терпимо, а жаловаться, как я поняла, здесь считалось недопустимым.

И тут ветер донес странный запах, я бы сказала – гадостный, точно где-то что-то сдохло. Причем очень близко от меня. Я сглотнула подкатившую к горлу тошноту. Отвратительно! И подозрения переросли в уверенность.

Шагнула к группке из трех учениц, от меня шарахнулись, точно от прокаженной. Одна потянулась к своим волосам. Все ясно. Тряхнула головой, ощущая, как на волосах что-то прилипло. Еще и шевелится! Мама! Вот она – доброта оппозиции, а заодно убирание конкурентки с поля битвы за князя. Интересно, мужик в курсе, сколько дам за него готовы друг друга поубивать?

Не знаю, что я сделала. Кажется, что-то вихревое. Все было быстро и фактически на подсознании, потому как страх… он просто взял дело в свои руки. Вокруг меня закрутилась пыль. Больно дернула за волосы – клок точно был выдран. А потом это вот… с моими волосами… было отправлено в ближайшем направлении – за забор.

Я застыла, приходя в себя и промаргиваясь от попавшей в глаза пыли. Нет, я сегодня точно в ударе. И главное – жутко любопытно, что такого сотворила.

Из-за забора донесся возмущенный вопль. Дружный такой. Словно там разом кому-то ноги оттоптали. А потом…

Шлеп. Шлеп.

Темно-бурые комки упали на плиты двора.

Я благоразумно попятилась под крышу, но кто-то не успел и открыл было рот завизжать, однако на попавшую под обстрел девицу предупреждающе зашипели – вопли на сегодня было под запретом.

Над двориком дружно распахнулись зонты – прозрачные такие, где-то с кружевным узором. Они парили над головами у невозмутимо продолжавших прогулку девиц – не первый раз тут явно подобное происходило.

Шмяк. Плюх. Шмяк.

Вонючие бомбочки прилипали к дрожащей под ударами поверхности зонтов. От удушливой вони слезились глаза, и барышни обзавелись платочками, изящно прижав их к губам. А в небо ответной волной уходил рой наших, с женской половины, вонючек. Ровненьких таких. Гладеньких. И, надеюсь, не менее вонючих.

Интенсивность переброски возрастала.

Боевое действо координировалось слажено, без единого звука, жестами. И я с завистью поняла, что хочу так же: уметь создавать прозрачный зонт над головой или вонючку. Желаю не стоять столбом, а принимать участие…

Нет, решено. Учиться и еще раз учиться. Плевать на цветник, на их уважение, но мне нужна цель и занятие, чтобы не оставалось времени на дурь.

Вонь, наверное, доползла до покоев учителей, потому как оттуда… нет, не появился – вылетел разъяренным журавлем старший наставник. Взмыл над забором, чтобы было видно обеим сторонам. Завис. Потом дернулся, уклоняясь от пущенного каким-то тугодумом снаряда.