Хотя всё же были люди, которые знали его настоящего и знали, что у меня есть тётя, которая бы с удовольствием меня забрала. Однажды мне даже сказали об этом напрямую. «Почему ты всё ещё с ним?» – спросила соседка, заглянувшая ко мне, когда отец уехал на работу. В её голосе было искреннее сочувствие. Я не знала, что ответить. Потому что я не могла уйти. Потому что он бы меня нашёл. Потому что он бы этого не допустил.

Каждый день он напоминал мне, что я всего лишь тень в его доме, удобный предмет мебели, который всегда на своём месте и всегда выполняет свои функции. Иногда я ловила себя на мысли, что завидую детям, которым в детстве рассказывали сказки на ночь. Мне никто не читал сказок. Но я научилась придумывать их сама. О мире, где меня нет рядом с ним. О мире, где я свободна. В детстве я представляла, что я в заточении у дракона и однажды придет прекрасный принц и спасет меня. Но довольно быстро поняла. что такими иллюзиями себе не поможешь, а можно еще сильнее навредить. Ведь когда то и он был прекрасным принцем для моей мамы и чем все закончилось?

Иногда в мою голову заползали мысли, что я хочу чтобы он умер. Но я пыталась их сразу прогнать, ведь за ними приходило чувство вины. Ведь нельзя так думать. Значит я плохой человек. Но хуже всего было то, что я тогда ничем не отличаюсь от него. Стать таким как он было для меня самым большим страхом в моей жизни.

Жизнь девочки только с отцом тяжела, даже если бы он был просто любящим человеком, но с ним…

Однажды я проснулась от резкой боли в животе. Сначала мне казалось, что это просто дурной сон, но когда я встала, то увидела, что постель вся в крови. Паника сжала горло. Я застыла, не понимая, что происходит. Сердце забилось быстрее. В голове пронеслось тысяча мыслей – я больна? Со мной что-то не так? А потом до меня дошло – это месячные. Я понимала, что они должны рано или поздно начаться. А мне уже было четырнадцать и я переживала, что со мной что-то не так, но все равно сначала я была в ужасе.

Дрожащими руками я бросилась в ванную, сдёрнула с себя одежду, включила воду. Тёплая струя смывала кровь, но не могла стереть страх и растерянность. Что делать дальше? Как сказать об этом отцу? Мне нужны прокладки. Просто мысль о таком разговоре вызывала ужас. Я одна. Тётя Маргарет приедет только через восемь месяцев. А я… я не знала, как справиться с этим самой.

Когда отец проснулся, я, красная от стыда, подошла к нему.

– У меня… – я сглотнула, – начались месячные…

Он скривился, будто я сообщила нечто отвратительное.

– О господи, теперь ещё и на твои затычки тратиться, – пробормотал он раздражённо, взял из бумажника несколько долларов и сунул мне в руку.

Я выбежала из дома, стараясь не разрыдаться. Почему-то его слова сделали все только хуже. Дорога до магазина казалась бесконечной. Хорошо, что он был недалеко от дома. Когда я вошла, мне стало ещё хуже. Как подойти к продавщице и спросить? Но Бэтси, продавщица, посмотрела на меня и, кажется, всё поняла.

– Пэм, тебе что-то нужно? Ты сегодня рано.

Я сглотнула, ощущая, как лицо пылает.

– Мне… мне нужны прокладки, – выдавила я, опуская глаза.

– А, понятно. Пойдём, подберём, – сказала она мне так, будто я попросила у неё сахар. Она говорила спокойно, без тени осуждения.

– Вот, держи. Если живот будет сильно болеть, можешь принять обезболивающее. Но если оно не поможет – лучше сходить к врачу. Знаешь, когда поедешь к Маргарет, попроси её сводить тебя к гинекологу. Хорошо?

Я едва сдержала слёзы.

– Да… Спасибо вам огромное…

Я не могла поверить, что все так просто, как же я была ей благодарна за её тактичность.