Я рассказала в самых лучших тонах Елисею о Натали, удрученный своей черной меланхолией, которую не прокормить обедами и завтраками, он согласился посетить наш дом.

Натали держалась профессионально. Мы угостили Елисея чаем с шалфеем и медом в сотах, после чего она попросила меня оставить их вдвоем, чтобы начать терапию. Вернувшись через час, я застала Елисея в растерянном виде, а Натали как обычно сияла.

– Пойдем покурим, Ли.

Мы вышли из дома.

– Нет, перейдем на ту сторону дороги. У этого дома явно есть уши.

– Что ты такое говоришь, Елисей? У дома точно не может быть ушей.

– Ещё как может. Как у моего дома есть глаза, так у этого дома уши. Оня, мне кажется, здесь что – то не чисто. Твоя Натали очень неприятная дама и к тому же, она только ждет, как бы залезть на меня.

Мне сразу вспомнилась огромная зеленая склизкая жаба, которую я застала в ванной.

– Поехали домой, Оня.

– Мне нужно убедиться, что всё о чем ты говоришь—правда. Тогда я соберу вещи и приеду домой. Не люблю незавершенных дел.

– Твой воздух там кончается.

– Я знаю.

Мы поцеловались на прощание.

Три дня я ждала подвоха, но ничего странного не происходило, а на четвертый день Натали заговорила о Елисее:

– Послушай, Нели, я решила заказать несколько картин для дома. Это будут интерьерные картины. Может, отдать заказ Елисею? Как думаешь, он возьмется за такое?

Моё терпение стало похожим на подгоревшее молоко, в ярости я закричала:

– Что тебе от него нужно?

– Не кричи на меня, Онелик! Мне ничего не нужно от него.

– Врешь! Ты забрала всех моих любовников, а теперь хочешь сожрать Елисея!

– Это не правда, ты сама разделила всех своих любовников со мной и сама привела его в мой дом.

Я схватилась за нож с серебряной рукояткой. Мы сплелись друг с другом как две змеи. Этот животный комок ярости катился до самого выхода во двор. Коко лаял, но не решался разнять драку, будто не мог выбрать. Волосы Натали превратились в огненных змей, глаза сверкали огнем. Я держала её взгляд как хрустальную вазу, как будто отпустив его, разобью победу. На кончике ножа как на кощеевой игле сосредоточилась ненависть.

Блик солнца на мгновенье попал на круглые зеркала, развешанные на деревьях в саду, и вернулся на сетчатку глаза. Я с ужасом заглянула себе в горло. Передо мной в розовом платье, порванном как бумага, стояла я сама. Как только эта мысль долетела до кончиков пальцев на руках и вернулась обратно в голову, я поняла, что мой воздух в квартире Елисея окончательно закончился.

К началу осени я наконец отыскал идеальную натурщицу. Она откликнулась на моё объявление, которое могло бы затеряться среди десятков похожих, вывешенных в мухе, не будь на нём синими чернилами cross указана сумма вознаграждения и текст: требуется натурщица по воскресеньям в обед. Строго без пропусков!

Она была красива, заканчивала академию, имела опыт позирования, но самое главное – она была совершенно не в моём вкусе. Приходила ровно за десять минут, скидывала кеды и избавлялась от платья, мыла руки виноградным мылом, после чего проходила в мастерскую и принимала ровно ту же самую позу, что и в прошлое воскресенье. Так прошёл весь август, сентябрь и первая неделя октября, и я уже подумывал, не отдать ли ей ключи от входных ворот.

В то воскресенье как всегда без десяти двенадцать прозвенел звонок домофона. Я щёлкнул зажигалкой и закурил самокрутку хорошего табака, открыл дверь и обнаружил перед собой совершенно другую женщину. У неё была другая комплекция, другой рост, тонкие черты лица и короткие пшеничные волосы. Тогда я понял, что побоявшись потерять работу, моя натурщица прислала вместо себя другую. Потрясающе – подумал я – и согласился сыграть в эту игру.