Он ходил, опираясь на трость с вырезанным набалдашником в форме головы ворона, которой он часто нервно постукивал по мостовой, словно обдумывал новый коварный план.

Всё в его облике говорило о человеке, для которого деньги и власть были важнее всего на свете.

Казначей очень хотел получить скрипку и струны. Он был готов заплатить ловцам лунных струн большие деньги, и тогда, получив скрипку, он бы исполнил своё желание.

Каждый вечер Казначей обходил город, заглядывая в окна. Он смотрел и слушал, не играет ли кто на скрипке. Если кто-нибудь играл на старой скрипке, то он покупал её или обменивал на что-нибудь ценное.

У него собралось так много старых скрипок, что они заполнили почти весь его дом. Сначала он аккуратно размещал скрипки на полках и в ящиках. Но вскоре их стало так много, что полки переполнились, и инструменты стали занимать всё свободное пространство.

Скрипки громоздились в углах, лежали под столами и даже на креслах. Время от времени одна из них с глухим звуком падала, что заставляло Казначея раздражённо стучать своей тростью по полу и ворчать. «Что за проклятье! – шипел он себе под нос, поднимая упавший инструмент. – Но ничего, одна из них обязательно окажется той самой!»

Иногда, проходя по залу, он цеплялся за скрипки ногами и натянутые струны издавали резкие, нестройные звуки. Эти звуки очень его раздражали, но выбросить хотя бы одну скрипку он не решался. В его голове засела мысль: «А вдруг именно эта и есть волшебная?»

Комната, где хранились скрипки, казалась странным музеем хаоса. На полу лежала пыль, струны многих инструментов были порваны, а некоторые корпуса покрылись трещинами. Даже слуги, которые иногда приходили прибрать в доме, избегали заходить в эту комнату, опасаясь разбить что-нибудь или услышать недовольный крик хозяина.

Со временем скрипки начали мешать самому Казначею. Он не мог спокойно пройти через комнату, не зацепив какую-нибудь из них своей тростью или полой плаща. Весь дом, казалось, стал жертвой его одержимости, а сам Казначей всё больше злился.

Несмотря на это, он продолжал искать и скупать всё новые инструменты. Каждая новая скрипка приносила ему надежду, что именно она окажется той, которую он искал. Эта надежда заставляла его жить среди всё возрастающего беспорядка, подчиняясь собственным страхам и алчности.

Казначей уже обошёл весь центр города и скупил все старые скрипки. Но поскольку Дени жил на самой окраине, Казначей о нём ещё ничего не знал.

Но вот однажды поздно вечером, когда Казначей возвращался из своей очередной вылазки в город, он услышал где-то вдали звуки красивой мелодии. Он был уверен, что скупил все инструменты в городе, поэтому музыка скрипки казалась ему особенно странной и отчётливой. Это была мелодия нежная и светлая, которая отличалась от звуков тех инструментов, к которым он привык. Её звучание было удивительно чистым и волшебным.

Он замер посреди пустынной улочки, внимательно прислушиваясь. Звуки музыки доносились издалека. Он не мог понять откуда, но понял, что откуда-то с окраин города. Он решил во что бы то ни стало найти эту скрипку. И каким-то своим чутьём он догадывался, что это та самая волшебная скрипка.

Поворот за поворотом, шаг за шагом он двигался через тихие улочки, как по ниточке ведомый звуками. Иногда мелодия затихала, и он в раздражении останавливался, вслушиваясь, будто боялся, что потеряет след. Но затем ветер снова приносил звуки и его глаза начинали гореть. «Вот оно, – шептал он себе, – это должно быть она. Только волшебная скрипка может издавать такие звуки».

После долгих блужданий он оказался на окраине города, в бедной части, где теснились дома с покосившимися ставнями и тусклыми огоньками в окнах. Звуки становились всё громче. Свернув за очередной угол, он неожиданно увидел маленький дом, из которого струился слабый свет. Именно оттуда доносилась музыка.