Казначей продолжал его уговаривать:

– Это потому, что ты ещё не привык к ней. Настоящая сила музыки раскроется со временем, когда ты начнёшь играть Лунную мелодию. Ты ведь хочешь выздороветь?

– Да. – с надеждой ответил Дени.

Казначей серьёзным тоном проговорил:

– Тогда поверь мне. Эта скрипка поможет тебе. А твою старую я заберу и позабочусь о ней. Согласен? – уже чуть мягче закончил Казначей.

Дени некоторое время колебался, глядя на свою старую скрипку, которая теперь лежала рядом на столе. Её потёртый корпус и изношенные струны вдруг показались ему слишком простыми, слишком обычными, чтобы исполнить его мечту.

В конце концов, Дени нерешительно согласился:

– Хорошо… Если это поможет…

Он протянул Казначею свою скрипку. Тот едва удержался, чтобы не выдать своего торжества, и аккуратно, почти бережно, взял инструмент.

Стараясь скрыть свою довольную улыбку, Казначей похвалил Дени:

– Ты сделал правильный выбор, мальчик. Теперь продолжай играть, и твоё желание обязательно исполнится.

Казначей покинул дом Дени, прижимая к себе скрипку, словно самый ценный трофей. А Дени остался с новой скрипкой, полный надежды, что теперь его мечта станет реальностью. Однако, в его сердце всё же таилась тревога, словно он утратил что-то очень важное и дорогое.

В тот же вечер как Казначей обманом выманил у Дени его скрипку, мальчик, полный веры в своё скорое исцеление, занял привычное место на стуле у окна, чтобы сыграть Лунную мелодию.

Сжимая в руках свою новую, блестящую скрипку, Дени осторожно провёл смычком по её струнам. Первые звуки, мягкие и звонкие, раздались из инструмента. Мелодия, хоть и звучала красиво, но казалась ему чужой. В ней не было той магии, той теплоты и таинственного света, что оживали в звуках его старой скрипки.

Дени остановился, взглянул на скрипку, словно не веря в происходящее. Он снова провёл смычком по струнам. Но мелодия оставалась пустой, лишённая той глубокой и светлой силы, которая питала его надежды.

Сердце мальчика сжалось. Он пытался играть Лунную мелодию, но чем больше он старался, тем сильнее чувствовал: это не та музыка. Новая скрипка не откликалась на его чувства. Она играла ровно и безупречно, но без души. Звук был обыкновенным, как у любой другой скрипки. Он отчаянно провёл смычком ещё раз, но его руки дрогнули, и звуки сорвались в резкий скрип. Дени опустил инструмент и его глаза наполнились слезами.

«Меня обманули, – подумал он, чувствуя, как ком подступает к горлу. – Эта скрипка не волшебная… значит, моя мечта никогда не сбудется, и я никогда не смогу ходить…!»

Мальчик положил новую скрипку на стол, но она теперь казалась ему чужой, совсем не той, которой он доверял своё самое заветное желание. Он с трудом перебрался со стула на кровать, обнял подушку и тихо заплакал. Тёплые слёзы, которые он больше не мог сдерживать, потекли по щекам, пропитывая ткань. Это были не просто слёзы – это была боль от утраты надежды, которая так долго жила в его сердце.

Он вспоминал свою старую скрипку, каждую её ноту, как она откликалась на его прикосновение, как она помогала ему верить в чудо. А теперь она исчезла, и вместе с ней исчезла та искорка, что согревала его душу. Ему казалось, что весь мир стал серым и холодным, как звуки этой новой скрипки.

А Казначей принёс скрипку Дени к себе домой. Войдя внутрь, он запер за собой дверь. В руках он сжимал скрипку, будто боялся, что её отнимут прямо здесь, в его собственных владениях. Но затем Казначей успокоился: «Даже если мальчишка быстро поймёт, что я его обманул – что он может мне сделать, мне казначею города? Ни-че-го!»