– Ладно, – прервала она. – У нас общее дело. Я свободно работаю, но помощь не помешает. Фаустин, ты представляешь, что здесь не так просто, как кажется, а ты, Джаспер, можешь прочитать сознание мёртвых. Начало – это здорово, но надо продвигаться вперед.

Детектив фыркнул, собирая своё недовольство, в то время как некромант покивал, как будто соглашаясь с каждой буквой того, что сказала Каталина.

В этой конфронтации их силы могли столкнуться, но лишь совместно они могли разгадать величайшую тайну, сокрытую под тенью проклятого дома. Ночь была темна, но новые откровения и неожиданные единства обещали свет в конце этого сюрреалистического лабиринта.

Необычная улика: портрет, который улыбается сам по себе

Возвращение в особняк на Аркейн-стрит было, как холодный душ после тяжёлого бдения. Каталина и Джаспер решили исследовать ещё одну комнату, полную закоулков и забытых воспоминаний. С каждой минутой магическая атмосфера становилась всё более зловещей, и её сердце забилось быстрее, когда они вошли в зал, где на стенах висели старинные портреты.

Наскоро обзаведясь фонарём, Каталина остановилась перед одним из них – портретом мужчины с пронзительными глазами и таинственной ухмылкой. Но это была не просто обычная улыбка; она была живой, как будто самой жизнью заключена в этом изображении. Мужчина выглядел так, словно его сокрытые мысли готовы были выпрыгнуть из рамы, затопив комнату током ужаса и изящества.

– Это невероятно, – произнесла она, почти заворожённо, и сделала шаг вперёд. – Смотри, Джаспер, как он улыбается!

Саркастичный некромант бросил на портрет неверующий взгляд, прищурив свои глаза.

– Да это просто старая и потрёпанная живопись, – произнес он с безразличием. – Каждый старый холст может выглядеть живым при правильном освещении и угле обзора.

Но Каталина знала, что это не просто свет. Ей было знакомо тепло магического потока, и она чувствовала, что здесь произошло нечто большее, чем просто заколдованный портрет. Пришло время рассмотреть всё более внимательно. Подойдя ближе, она попыталась удержать дыхание, её ладонь коснулась рамы.

В этот момент послышался тихий шепот, долетевший до её ушей из потустороннего мира: "Освободи меня! Освободи…". Эти слова пришли из глубин портрета, появляется ощущение, что улыбка манит её прикоснуться к нему. На некоторое время возникла иллюзия, будто картина могла говорить, но лишь в её воображении.

– Ты слышал это? – спросила она, оборачиваясь к Джасперу, надеясь, что он успеет поймать ее волнения. – Кажется, он что-то говорит!

Джаспер лишь закатил глаза и подошёл ближе, осматривая произведение искусства с явной недоверием.

– Я слышу лишь старую краску, которую пора соскоблить, – произнес он тихо. – Ты же знаешь, что такие магические трюки часто применяются для отвлечения внимания?

И всё же у Каталины было другое ощущение.

– Это не просто магия, это – тот, кто когда-то жил, – сказала она тихо. – Вместо того, чтобы увлекаться воображением, послушай лучше.

Когда Джаспер подошёл ближе, портрет как будто занялся новым светом. Улыбка мужчины расширилась, а его глаза начали сверкать живой энергией. Эта смена стала подобна потоку, прошедшему через как будто неведомые запасники времени, и щелчок воображения сработал, словно в виде видения. В этот момент реальность и мир мёртвых слились воедино.

– Портрет словно отражает душу, что всё это время здесь затаилась, – произнесла Каталина с трепетом. Это было не обычное произведение искусства; это была живая печать, как бы свободная от завершения своего существования.

Как только она продолжила углубляться в существо портрета, пришло ощущение, что с каждым мгновением обычный мир покидал её, и на его место приходило видение, полное мрака и тайн, готовых разворачиваться. Далее она должна была дождаться правды о жертвах, о том, кто был замешан в этом проклятии. Портрет стал для неё ещё одним предметом, который добавлял жар обострению её расследования.