Бабушки и тетушки заговорили все сразу, и так громко, что могли бы перекричать две вороньих стаи. Роман не успевал поворачиваться, чтобы отвечать каждой пожилой особе, жаждущей персонального внимания; любвеобильные родственницы напирали справа и слева, и почти оттерли «прекрасного принца» от Жени… Она не столько разозлилась, сколько испугалась, что он снова исчезнет и лишит ее шанса выбраться, и отчаянно вскрикнула:

– Рома!.. Роман!

Он тотчас оставил игры в бальный этикет и оказался рядом:

– Тише, Женечка… все хорошо… не шуми.

– Ну где ты пропадал?.. – она не узнавала своего голоса: таким жалобным и слабым он был, не ярче комариного писка…

Роман спокойно взял ее руки в свои и прижал к груди:

– Я все время был здесь… неподалеку… Разве я мог тебя оставить?

– Мог! И оставил!.. – Женя схватилась за него, как за спасательный круг, повисла на локте и сжала так, что любой на месте Романа поморщился бы от боли – но стойкий парень и глазом не моргнул.

На нем была все та же кипенно-белая рубашка, но вместо вишневого галстука на стройной шее красовалась элегантная бабочка, а старомодный пиджак на плечах сменился самым настоящим фраком. Такие Женя видела только в костюмных фильмах, да еще на конкурсах бальных танцев. Широкоплечий и длинноногий похититель девиц, с на удивление узкой талией, и в самом деле выглядел как профессиональный танцовщик – о таком партнере по вальсу или танго можно было только мечтать…

«Эй, опомнись!.. Нашла время любоваться!»

Жене пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести от Романа взгляд и уставиться на что-нибудь менее прекрасное и волнующее. Неожиданно ей пришла на помощь Дана Светлановна, что коршуном налетела на ясного сокола, и принялась безжалостно клевать:

– Ромка, негодник! Тебя -то самого по каким закоулкам носило, сорванец?! Дедушка тебя уж сто раз спрашивал…

– Вот он я, бабушка, не бранись. И дедушку уже видел, не тревожься… а сейчас за Женей пришел.

– В добрый час, внучек! Пришел – так и забирай, твоя гостья – тебе и развлекать ее до самой зари! – Дана плавно повела рукой, и Женя невольно попятилась – словно из шелкового рукава старушки, как в сказке, мог вытечь ручей и вылететь белоснежные лебеди. Ничего такого, конечно же, не случилось, только перья закачались в прическах Даниной свиты…

Заиграла бравурная музыка, что-то среднее между джайвом и русской плясовой, и пестрый круг вокруг Романа и Жени тотчас пришел в движение, заколыхался, распался – «бабоньки», во главе с Даной Светлановой, разлетелись в стороны, как вспугнутые жар-птицы:

– Танцы! Танцы!

Оркестра нигде не было видно, но не было и ди-джея, что колдовал бы за пультом, менял диски и регулировал звук… Стереосистемы тоже не наблюдалось, да и музыка больше напоминала «живую», чем идущую в записи. Через несколько мгновений послышался и хор – чистые, хрустальные женские голоса, слаженно поющие:

Исполнение было превосходным, не то что любительское караоке на кооперативе…

Нарядные старушки носились в танце – дай Бог молодым, мели юбками, трясли перьями, взвизгивали от восторга, и выделывали такие фигуры, что глаз не отвести. Откуда-то взялись и молодые танцоры с танцорками, и, разбившись на пары, в свою очередь принялись весело носиться по залу, сплетая свой собственный узор.