Протянула серёжки, которые он подарил мне после того, как нас обворовали:

– Сдай их. Только пусть у нас будет ароматная, пушистая ёлка.

Сеня отвёл взгляд, не решаясь взять украшения.

– Пожалуйста, – вложила ему в ладони и поцеловала в щёку.

Сеня схватил меня в охапку, прижал. Я слышала, как он шумно сглотнул, а когда отпустил, покрасневшие глаза с сочувствием смотрели на мои волосы.

В выходные решили ставить ёлку, достали коробку с новогодними украшениями. Гешка ходил вокруг, вдыхая древесно-свежий аромат. Он сделал фотографию еловых веток и, отложив на трюмо камеру, начал доставать игрушки и мишуру.

Опираясь на диван, я поднялась и, чуть постояла, собираясь с силами. Тревожным взглядом муж следил за мной, готовый подхватить на руки. Я чуть улыбнулась, подняв раскрытую ладошку. Подошла к пышной красавице и попросила Гешку подавать игрушки.

У нас выходило здорово. Я рассказывала историю игрушек. И сама улыбалась воспоминаниям. Вот совёнок – мой ровесник, его принёс папа на первый Новый год, как я родилась. А эти большие розоватые шарики из тонкого стекла достались нам от бабушки. Красную звезду мы купили с Сеней, когда ставили первую ёлку вместе. Тогда мы жили с моей мамой. А жёлтый лев появился у нас в год рождения Гешки – он ведь родился под знаком Льва.

Долго стоять мне не удалось. Я присела на табурет, с которого Сеня ставил на верхушку звезду. Потом перебралась на диван, развлекая сына и мужа рассказом о прошлых новогодних желаниях, многие из которых сбылись. Спрашивала и про их желания.

Улучив момент, когда Гешка и Сеня навешивали гирлянду, взяла фотоаппарат и сделала кадр. Звук затвора выдал меня, они оба повернулись. Их удивлённые лица щёлкнула ещё раз. Гешка воскликнул:

– Мам, а давай я вас с папой под ёлкой сниму.

– Попозже, сынок, только села.

Поймав тревожный взгляд мужа, который скользнул по моему лицу, мотнула головой, сомкнув веки.

– Как бы я хотела испечь картофельный пирог или хотя бы постругать «оливье».

Я смотрела на красавицу-ёлку и вспоминала, как в детстве вместе с мамой готовили новогодние блюда. Тогда только начиналась мода на «селёдку под шубой» и «оливье». Мне доверяли почистить овощи и нарезать их. Папа говорил: «У Гали меленько получается, так вкуснее».

– Договорились, – складывая остатки мишуры в коробку, ответил Сеня. – Организую сюда доску и миску, постругаешь. А вместо пирога предлагаю торт-мороженое.

– Ура! – подпрыгнул Гешка.

– Пойдём, поможешь коробки убрать наверх, – Сеня вручил ту, что поменьше, сыну.

В новогоднюю ночь мы чокнулись газировкой под бой курантов, доносившийся из телевизора. А потом вповалку на диване смотрели «Голубой огонёк».

Начало передачи заставило меня всплакнуть, когда Олег Ефремов рассуждал про жизнь, которая «идет на нас, готовая повелевать и подчиняться». Слёзы сами покатились по щекам, защемило в сердце от понимания: моя жизнь подходила к точке. Но вместе с тем знала: остановить время невозможно. Впрочем, сейчас я и не хотела останавливаться в этом немощном состоянии.

Колька поздравил нас по телефону: та встреча после больницы у нас дома оказалась последней. В качестве новогоднего сюрприза сообщил, что у них с Ларисой ожидается прибавление в конце апреля. Надеются, на этот раз девочка. Мы пожелали счастья и благополучия их семье.

На каникулах Гешка решил проявить отснятые плёнки и напечатать фотографии. Первую он испортил. Сеня только на секунду взглянул на негативы:

– Передержал в проявителе.

– Пап, так я вроде по часам…

– Значит, неправильные температура или концентрация.

У сына задрожала губа, навернулись слёзы: