– «Рай» был создан задолго до твоего рождения, Луиза. И он не так плох, как ты думаешь.

– О, правда? А ты когда-нибудь жил там? Ой, погоди, нет. Ты привык к более комфортной жизни, верно?

Много раз я пыталась представить себе этот разговор. Много раз представляла слова, которые скажу человеку, разрушившему мое детство, человеку, который забрал у меня все, даже мое право жить той жизнью, которую я заслуживала. Но сейчас… сейчас казалось, что не хватит слов, чтобы показать ему, как сильно я его ненавижу. Я презирала его за все, через что мне пришлось пройти из-за него и его чертовой репутации.

– Я просто хочу попросить тебя об одной маленькой услуге.

Я разразилась смехом. «Услуга? Серьезно?» Я думала, что этот идиот знает только, как давать указания, а не просить об услуге.

Два телохранителя обеспокоенно переглянулись, очевидно думая, что я выжила из ума. О, бросьте, я не собиралась убивать своего дорогого папочку кухонным ножом или чем-то еще. Я слишком любила свою жизнь, чтобы провести ее остаток в очередной тюрьме, и определенно не из-за сукиного сына, который просто оказался причиной моего рождения.

– Как я уже сказала, мистер Монтгомери, я не хочу видеть вас, никогда. Так что окажите мне услугу, убирайтесь к чертям из моей квартиры, пожалуйста.

По всей видимости он не ожидал, что я буду груба с ним; думаю, он ожидал, что я съежусь от страха и буду делать то, что он захочет. Очевидно так делали другие люди, когда он был готов попросить об услуге, но не я. Никто не жил так, как жила я, и все из-за него.

Он резко вздохнул и направился к двери, ни говоря ни слова. Но было кое-что, что я хотела спросить у него до того, как он снова исчезнет лет так на сто или около того.

– Кто она? – спросила я, надеясь, что ему хватит смелось, чтобы ответить всего на один мой вопрос.

Он остановился, все еще стоя спиной ко мне. Сомнений не было – он знал, что я спрашиваю о своей матери. Сейчас, когда я знала, кем был мой отец, я была уверена, что моя мама просто очередная жертва его жестокости. Она просто не могла быть такой же бессердечной, как он.

– Зачем? – спросил он, медленно развернувшись. – Ты хочешь найти ее?

– Я имею право знать, кто она.

– Да, но что, если она тоже не хотела твоего рождения?

Ох, это был удар ниже пояса. Но я все же сумела улыбнуться, так же, как делала это большую часть времени, которое провела в «Раю», и сказала:

– Ни одна здравомыслящая женщина не захочет иметь ребенка от такого эгоистичного сукиного сына, как ты. Полагаю, беременность моей матери была случайной, как и в целом ее отношения с тобой. А вот что я думаю о ней – не твое дело. Мне просто нужно знать ее имя. Это будет справедливо после всего того дерьма, через которое ты заставил меня пройти. Ты так не думаешь?

Он безразлично пожал плечами.

– Она умерла. Много лет назад.

Я чувствовала себя так, будто меня ударили в спину ножом, который прошел сквозь меня, прямо в сердце.

– Ты лжешь, – сказала я дрожащим голосом. Я не собиралась плакать, я просто была слишком сердита и наивна; я все еще надеялась, что в этом мужчине есть хотя бы что-нибудь хорошее. Судя по всему, я ошибалась. И я была в секундах от того, чтобы передумать и схватить кухонный нож. В конце концов, этот подонок не заслуживал того, чтобы жить.

– Думай, что хочешь, – сказал он со всем отвращением, что у него было к этому месту и так называемой дочери, то есть мне. – Я опаздываю на деловую встречу. У меня нет времени на то, чтобы слушать, как ты жалеешь себя.