Я снова бросаю взгляд в проем двери, знаю, что там уже стоит она, чтобы тепло попрощаться.

– Ну что ж, Анна Арифовна, если вы меня отпускаете, тогда я пошла.

Но тут ответить у меня ничего не получается, так как я онемела от ее нового образа. Я привыкла к ее красивому черному пальто из редкой аргентинской шерсти, даже к шляпке, но то, что я увидела на ее шее, повергло меня в полное изумление – чучело лисы.

Мне стало не по себе: натуральное чучело с мордой, пустыми глазницами, с оскаленной пастью и растопыренными лапами. У Марины Анатольевны при этом победоносный вид жены викинга.

Немного про это чучело, вернее, про шкуру. Было у нас с Мариной Анатольевной увлечение: часто совершали поездки в заброшенный поселок Старый Надым. Люди уехали, бросили дома и квартиры с ненужными вещами советского быта. Там же оставили и дворовых собак. Мы варили им кашу и ездили кормить по выходным. И в одну из таких поездок в заброшенном гараже мы увидели эту лисицу, висящую рядом с тулупами и валенками. Видимо, хозяину дали квартиру в городе, где валенки и меха неактуальны, вот и бросил он свои лесные трофеи.

Шкуру рачительная Марина Анатольевна аккуратно сняла с крюка, оценила качество выделки меха и посчитала верхом расточительной бесхозяйственности бросить ее гнить в этом гараже. Мы долго обсуждали куда можно применить находку, перебирая множество вариантов от пошива варежек до накидки на спинку водительского кресла, чтобы спину не простужать, когда в тридцатиградусный мороз разогреваешь двигатель. А вот вариант ношения как от кутюрье мы даже не рассматривали, но Марина Анатольевна решила по-своему.

– Что это на Вас? – недоуменно спросила я, опасаясь получить ответ в ее стиле: «На мне дохлая лиса».

Марина Анатольевна кокетливо поправила мех и ответила: «Как что? Лиса! Вы ее не узнаете, нашу старую знакомую?»

– Я-то вижу, что она лиса, но, к счастью, я с ней не была знакома при ее жизни. Как вы смогли ее напялить на себя?

Пока Марина Анатольевна собиралась парировать мне в ответ, в кабинет заглянула наша коллега-доктор, молодая, симпатичная девушка. Я увидела ее изумление и восторг от того, что болталось на шее нашей Марины Анатольевны. Она благоговейно стала поглаживать мех со словами: «Какая прелесть, какая прелесть! У меня дома тоже есть лиса, но она другая, рыжая такая. А эта прям исключительная редкость – палевая. Дайте поносить?»

– Да, конечно, дорогая. Сейчас немного сама поношу и вам дам напрокат, – щедро согласилась Марина Анатольевна.

– Марина Анатольевна! – негодующе воскликнула я. – Чему вы учите молодое поколение? Глядишь и она, глядя на вас, откопает где-нибудь труп лисы и намотает на шею.

Они дружно засмеялись, особенно легко и по-девичьи Марина Анатольевна. Ее выход с лисой удался.

Я строго, еле сдерживая смех: «Знайте, я о вас расскажу обществу защиты животных, и они вымажут вашу дверь зеленой краской!»

– Расскажите, расскажите. Я их еще на шашлыки позову и кровяной колбаской угощу, недавно сноха –хохлушка накрутила.

Последний аккорд нашей дружеской перепалки был еще впереди. Я стала приглядываться, как лиса аккуратно обнимает шею Марины Анатольевны, не соскальзывает, даже повиливая при каждом движении своим богатым хвостом.

– Марина Анатольевна, а как вы ее закрепили?

Ее ответ поверг меня в еще больше изумление: «Булавкой через глаза! Ладно так закрепилось!»

Тут мне стало понятно, что обществу защиты животных небезопасно приближаться к двери Марины Анатольевны – и на них у нее булавочка найдется.

Оно обещало быть хорошим. Я так решила сразу, как только открыла глаза. Вот хочу, чтобы было хорошим, отличным, замечательным – значит, так и будет.