– Что «то»? – переспрашиваю его.

– Чикнула его, чего там накопала? – бесстрашно спрашивает Семен Петрович.

Все, пора заканчивать мне с этими курсами женственности и заодно пора кончать этого дурилу. В мозгу вспыхивает красный свет, внутри чувствую накат ярости. Той, моей любимой, всепоглощающей злости.

Я скручиваю в тугой пучок свои богиньские локоны, снимаю кольца и браслеты, закрываю медленно историю болезни, так же медленно поворачиваюсь к нему всем корпусом, смотрю в его косые глаза не отрываюсь некоторое время. Все, я готова сожрать его вместе с ботинками.

К черту женственность, нужно срочно достать все виртуальные мужские причиндалы, которых меня физически недодала природа.

Я открыла рот и без промедления отметелила коллегу по всем пунктам, с соблюдением правил ритма и композиции медицинского ора.

По его лицу стало видно – до него дошло, он даже обрадовался, как будто встретил старого приятеля. Его левый глаз встал на место, он прикрыл рот и тихо ответил: «Ну так бы сразу и сказала, а то ничего понять не можем сегодня, че требуется. И начмед еще говорит, что ты заболела, что-то с речью у тебя».

– С речью у меня все в порядке, как видите, как и с разумением, – в ответ я строго и громко. – А вы там же, в тех же окопах и держите крепко свои позиции в не обучаемости.

– Да мы обучаемые, не ругайся так Арифовна! Просто сегодня тебя никто не понял, и поэтому порешали по-своему. Признаюсь, брат – я не прав. Ты мне еще раз хорошенько объясни, как это пишется. – подскочил довольный травматолог к моему столу и схватил историю болезни. – Щас, мигом все подправлю.

Два часа женственности мне дались очень тяжело и даже подскочило давление. Как в той пословице: «Не жили богато, ну и нечего начинать».

В коридоре промелькнула фигура Лены, слышу, как она говорит Оле: «Все там нормально, слышишь – распекает. В себя пришла наконец-то, не волнуйся, сейчас работать будем!»

Моя коллега Марина Анатольевна всегда слыла человеком решительным и без комплексов. В ней ладно сочетаются комсомольские порядки, вероисповедание сразу в двух конфессиях – католической и православной, бытовая магия, чертики женского авантюризма и привлекательности.

Сегодня ее внутренний калейдоскоп был мне продемонстрирован в самых ярких красках.

По негласному моему распоряжению я всегда отпускаю сотрудниц пораньше, иногда на час, который так же негласно мы прозвали «женским часом». Именно в этот выделенный час после ударно выполненного и перевыполненного плана они могут заняться своими бытовыми делами, сил на которые уже не было бы, если бы они ушли с работы вовремя.

Так и в этот раз я произнесла традиционную фразу: «Марина Анатольевна, идите домой!» Я всегда ее произношу громко, как призыв к действию, только горна не хватает протрубить.

Марина Анатольевна тут же подыгрывает: «Да что вы, неужели? Домой?» – и специально делает интонационный акцент, увеличивая эффект от ее удивления.

– Да, Марина Анатольевна, именно сегодня вы идите домой пораньше. Вас отчизна вознаграждает «женским часом» за самоотверженный труд и вклад в здравоохранение Надымского района. Сегодня вы были самым главным поисковиком микобактерий туберкулеза и трихомонад. Благодаря вашему опыту и выверенным действиям мы смогли обнаружить этих неприятелей и сейчас вся их враждебная деятельность будет пресечена! – с напускным пафосом, еле сдерживая улыбку кричу я ей в соседний кабинет.

Далее привычное шуршание в сумке, движение кресла, слышу – спешно одевается. В такую минуту никто времени не теряет: халат на плечики, туфли в шкаф, сапоги, шуба, шапка, перчатки – и вперед!