Войско северян без проблем уничтожало отвлекшихся противников, и вскоре количество нападающих южан снизилось в несколько раз. Видя свою беспомощность, правый фланг нимейцев застыл на месте и больше не пытался нападать. Южане демонстративно положили оружие и подняли руки в знак сдачи. На несколько секунд на поле брани повисла непривычная тишина. Вслед за которой раздались радостные возгласы северян. Вдали еще были слышны разъярённые звуки битвы, но и они начинали понемногу затихать.

– Раг-рин! Раг-рин! – кричал в такт с толпой Эзопиан, делая шаг в сторону сдавшихся противников.

Однако, мельком посмотрев на одного из нимейцев, парень вдруг застыл на месте. Куски доспехов южанина разлетались в разные стороны вместе с его кожей. Он крутился по сторонам, зовя на помощь и хватаясь за кровоточащие раны. Неожиданно нимеец замер и взглядом полного ужаса посмотрел прямо в глаза Эзопиана. Раздался хлопок, и он множеством мелких частиц разлетелся в разные стороны, оставив на своем месте лишь лужу крови. Подобное повторялось и с другими южанами.

Никак не ожидая такого поворота, Эзопиан отшатнулся назад и упал на землю. До его ушей донесся тихий гул, который нарастал с каждой секундой, земля под ногами начинала вибрировать.

– Поднимайся скорее! – прокричал, подбегающий к парню Хорик. – Что-то неладное начинается.

Схватив протянутую ему руку, Эзопиан поднялся и быстрым шагом направился прочь от центра событий. Рядом с ним бежали и другие воины: они с опаской отдалялись от Рагрина, постоянно оборачиваясь и громко переговариваясь. Вдруг гул прекратился, резкий толчок земли сбил с ног Эзопиана и Хорика. Оба оглянулись и замерли от леденящего ужаса. Метрах в ста от них в земле образовывалась трещина, она расползалась в разные стороны, расходясь на множество мелких веток. Одна из таких ползла как-раз в их сторону, поглощая в себя все, что не успело или не смогло убежать. Почва вела себя как живое существо: она шевелилась, вздымалась и опускалась, пытаясь прикончить, свести со свету этих проклятых, ничтожных людишек.

В станах обеих армий происходил сущий кошмар: вояки с дикими воплями убегали прочь от неведомого колдовства, позабыв про победу или же поражение. В центре этого безумия земля быстро формировала крутой выступ, на вершине которого расположился воин в золотых доспехах. Его руки были расставлены в бок, а глаза смотрели на склонившихся перед ним нимейцев. Теперь уже ни один из них даже не думал о сопротивлении. В отличии от северян, южане осознали бесполезность бегства, и в полном повиновении склонились на колени, прося о пощаде. Эзопиан тоже припал к земле и начал быстро что-то бормотать.

– Вставай, идиот! Мы сейчас тут все погибнем, – закричал Хорик.

– Что ж мы за ниотары такие, если Бога нашего бросаем?

– Рагрин обезумел, разве ты не видишь?

– Он делает то, что должен.

– Не пори горячку, – начинал злиться Хорик. – Поднимайся и погнали.

– Глупец. Это величайший момент в твоей жизни. Только взгляни, – отрешенно произнес Эзопиан.

Хорик обернулся. Стоящий на возвышении Рагрин оторвался от земли и просто парил в воздухе, поднимаясь все выше. Тут и там в согнутом положении сидели северяне и тоже молились своему господину.

– Так, все. Ты меня достал, – сказал Хорик, хватая друга. – Не хочешь сам жить, так я тебя заставлю.

Он резким движением поднял Эзопиана и поволок его прочь. Парень что-то кричал и всячески брыкался, пытаясь вырваться, но крепкие руки товарища и не думали разжиматься. Тогда Эзопиан со всей силы укусил настырного друга, тот от неожиданности вскрикнул и распустил захват. Парень шлепнулся на землю, без сил распластавшись на ней.