Бред какой-то, пожала плечами Марта, мы же не улитки, чтобы домик на себе с места на место переносить. Здесь какая-то ошибка. Она перечитала адрес отправителя: Комитет имущественных и земельных отношений. Контора серьезная, но ошибаться могут все. Вот сходит в этот комитет и непременно разберется. А сейчас надо успокоить папу, и она пошла за ним в вишневый сад.
Вернувшись через полчаса (под старыми вишнями они с отцом поспорили о принципах ницшеанства, его всегда успокаивали подобные диспуты), Марта хотела забрать злосчастное письмо. Куда же оно подевалось? С собой не брала – к чему огорчать отца еще больше. Здесь же, на лавочке, и оставила, ветерок, наверное, унес дурные вести. Чемодан, про который она напрочь забыла, ожидал ее у самой калитки. Как нехорошо с Топаловым вышло! Даже слова благодарности не сказала, а человек потратил на нее свое рабочее время. Хоть начальник у него и лояльный, но всему есть предел. И Марта понадеялась, что непутевому однокласснику из-за нее сильно не влетит.
Вторую половину дня Марта, вооружившись веником и тряпкой, гоняла пыль по комнатам. Папа про старый домик в Липках не забывал, наведывался частенько, то в выходные заглянет, то на каникулах в колледже, но хозяйством не утруждался. (В остальное время проживал в общежитии при учебном заведении.) Марта бывала изредка, не любил Темик подолгу задерживаться в родном городке. «Трясина засосет», отшучивался он. А ей в суете мегаполиса не хватало и терпкого, сладковатого запаха липы, и чая, настоянного на листьях смородины, и волшебных закатов, и звенящей тишины…
Дошла очередь до «кладовки», так назывался чердак, который на протяжении нескольких десятилетий Сорокины забивали хламом и весьма в этом преуспели. Начала Марта с железного стеллажа. Потянула пакет с верхней полки, и к ее ногам бухнулась ободранная картонная коробка, заклеенная крест-накрест скотчем.
Внутри лежали пожелтевшие вырезки из старых газет, пустой портсигар с изображением императора Николая II, пара мужских рубашек и тетрадь в кожаном переплете. На обветшалой обложке прочла:
Дело о масонской ложе Белаго мопса
Липки
дело начато: сентябрь, 1916 г., окончено:
И в самом низу листа выведено размашистым почерком:
Составитель Гречъ Николай Николаевичъ
Сгорая от нетерпения, принялась читать. Повезло сказочно: чердак сухой, и тетрадь прекрасно сохранилась.
«Чем больше тайною окутана масонская ложа, тем сложнее доступ к ней. Чем строже оберегались масонские обряды и символы, тем меньше их доверяли перу и бумаге, передавали изустно. Тем мудреней кажется маневр, задуманный мной, с мистификацией. Да где наша не пропадала!
Ложей именовали само помещение, где происходили масонские собрания и тайные союзы братьев. Назывались по-разному. Масонским символом (ложа Пылающей Звезды). Именем святого и нравственным качеством (ложа Петра к Истине). Еще масоны жаловали мифологию, по сему могли назваться именем божества (ложа Изиды). Название ложи в честь животного, особенно собаки, – случай исключительный», – так начинались записи.
– Пап, – закричала Марта, сбегая по лестнице на первый этаж. – Ты случайно не знаешь, кто такой… – она снова взглянула на обложку, – Греч Николай Николаевич?
Легкий стук. По ступенькам запрыгал маленький блестящий предмет и замер у подножия лестницы. Это еще что? Марта нагнулась и с удивлением подняла кулон в виде мопса на серебряной цепочке. Чтобы не потерять, повесила песика себе на шею. Камешки на ошейнике царапнули грудь, ишь ты, собачонка кусается, не признает новую хозяйку.
– Марточка, что ты так шумишь? Ты же прекрасно знаешь, когда я работаю над рукописью, мне нужна абсолютная тишина… Греч? Случайно знаю. Журналист, известный своими громкими расследованиями конца девятнадцатого-начала двадцатого века. То махинации губернатора на чистую воду выведет, то внебрачного чернокожего младенца светской львицы отыщет, то аферу чиновника с казенными деньгами миру явит. Досужий был господин, всюду нос совал. Его колонку в московской газете («Речь», кажется, запамятовал уже) ждали со страхом и нетерпением. Кого он там отчихвостит в свежем выпуске?.. Еще под женским псевдонимом писал. В газетах печатали романы по главам, свежий выпуск – новая глава. Тоже спросом пользовался. И чем объясняется твой интерес?