– Ремень – лишнее, гаишники здесь не водятся. – И Топалов ткнул пальцем в нейлоновую ленту на ее плече.

– Я это делаю исключительно для своей безопасности. Правила дорожного движения не просто так придумали. И тебе, Дима, не помешало бы их соблюдать. Давай замок защелкнуть помогу, не нужно отвлекаться во время поездки. – Марта развернулась к Топалову, но тот отмахнулся:

– Сорокина, ты все такая же нудная! Да ладно тебе, не усложняй! По таким ухабам можно только с черепашьей скоростью тащиться… Сорока, признайся, ты думала, я, как алкаш последний, под забором валяюсь? Или в тюрягу загремел?

Марта потупилась.

– Я рада, что ты человеком стал, Топалов. Водитель – достойная работа, особенно для такого оболтуса, как ты.

Топалов хмыкнул.

– Сама как? Пригодилась тебе твоя литература? Докторскую пишешь?

Марта натянуто улыбнулась:

– Подумываю. Работаю в университете. Занимаюсь наукой, – отвечала бодренько, а у самой с души воротило: едут вместе десять минут, наврала уже с три короба.

Он снова засмеялся.

– Как вспомню, как ты меня со своей литературой доставала, «подтягивала». Мне от твоего занудства лезть на стенку хотелось. «Учи, Топалов, отрывок. Рассказывай с выражением! А теперь говори, что ты понял, что хотел сказать автор! Какие эпитеты, какие метафоры?» – прогнусавил он, копируя учительские интонации бывшей одноклассницы.

– Я всего лишь выполняла поручение классной, – сдержанно ответила Марта, приглаживая выбившуюся прядь волос.

– Рьяно так выполняла. Честно сказать, мне тебя придушить хотелось. А всех классиков сжечь, в смысле – книжки их… «Я помню чудное мгновенье» до сих в страшных снах снится. Сколько раз стих этот талдычил? Раз сто? Что мы там «отрабатывали»? Интонацию?.. С личным как? Слышал, вы с Тёмиком поженились.

– У нас с Артемом прекрасная семья. Детей, правда, пока нет. – Уголок ее рта дернулся.

Да она сквозь землю провалилась бы, если призналась, что из университета пришлось уйти. Темка без зазрения совести позаимствовал ее научные разработки и защитил на них кандидатскую. А потом стал завкафедрой. «Молодой, перспективный, энергичный», так объяснил его выдвижение научный руководитель, который сам пошел на повышение и освободил для Темика место. Видеть самодовольное лицо мужа, теперь еще и непосредственного начальника, стало невыносимо. Марта подала заявления: одно на развод, другое – на увольнение. Так она попала в гимназию, ну а потом сюда, на эту пыльную дорогу. В глазах защипало, – вот только не надо себя жалеть! – и она отвернулась к окну.

– А в Липки каким ветром тебя занесло? – спросил бывший однокашник.

– В отпуск. Решила немного отдохнуть, – вранье Марте претило, но и правды не скажешь. Особенно этому, самоуверенный нахал расселся в чужой машине и устроил допрос с пристрастием.

– Посреди учебного года? – удивился он.

Троечник всегда хорошо соображал, но изрядно ленился.

– Так сложились обстоятельства… Женат? – Марта сняла травинку с рукава блузки.

– Не, в свободном полете. – Он кивнул в сторону заднего сиденья, видимо, намекая на забытую в салоне сумочку. – И приземляться пока не собираюсь.

Конечно, семья – это ответственность, а обязательства не для Топалова.

Он лихо вырулил на центральную улицу с залатанным асфальтом. Дорога проходила мимо бывшей усадьбы графини Потоцкой. Марта помнила ее обветшалой и никому не нужной. Сквозь металлические прутья ограды, которая каким-то чудом уцелела за столько-то лет, виднелись облупленные стены двухэтажного барского дома с пустыми глазницами окон. Через прохудившуюся крышу пробивались деревца. Место притягивало магнитом. По пути в школу она всегда задерживалась здесь на пару минут и фантазировала, представляя хозяйку особняка.