– Пусто, товарищ капитан, – устало вздохнул старший лейтенант, высыпая на бумагу остатки табака из кисета.

– Сам вижу, – согласился Юркин.

Это было правдой. Ни один из допрошенных бывших военнопленных не подтвердил подозрения капитана относительно Захарова. Тот, как выходило с их слов, с немцами не сотрудничал, работал вместе со всеми, получал скудный лагерный паек да периодические побои. В общем и целом его участь ничем не отличалась от участи собратьев по несчастью. Чего нельзя было сказать о предателях – им в лагере жилось немного лучше остальных. Правда, далеко не все дожили до прихода Красной армии. Те двое, которым удалось выжить после расправы над провокаторами, сидели отдельно.

Но было еще кое-что, что привлекло внимание Дмитрия. Несмотря на то что жизнь Захарова в лагере и не казалась подозрительной, Юркин отметил вот что: пленник старался ни во что не ввязываться. Да, в Полянах были попытки побега, саботажа, даже вредительства относительно администрации, но Захаров умудрился ни во что не впутываться и держаться особняком, что ли. Юркин невольно поделился этой мыслью с Михаилом.

– Тут напрашивается только один ответ, – немного подумав, сказал парень. – Решил принять свою участь и ждать любого исхода дела – смерти либо освобождения.

– Красиво ты завернул, – хмыкнул капитан и тоже достал папиросу, попутно заметив, что и у него табак заканчивается. – Сразу видно, будущий учитель.

– Просто высказал, что думал, – пожал плечами Митьков. – Но спасибо, что оценили.

Некоторое время они сидели молча, курили.

– Может, оно, конечно, и так, – нарушил молчание Дмитрий, – но надо копать дальше.

– Ждать ответов на запросы?

– Не только. Но это мы еще завтра обсудим. А то у меня, если честно, голова уже не варит. Да и время уже… Как-никак, ночь на дворе. Утром, со свежими силами сядем, да и прикинем, что к чему.

– Согласен, – улыбнулся старший лейтенант.

Юркин потушил окурок и сказал:

– Все, боец, пошли. Поработали, пора и честь знать. На сегодня мы свою работу выполнили, а больше здесь делать нечего.

Михаил кивнул и встал со стула, который ранее все же принес себе.

Уже на улице парень неожиданно сказал:

– Товарищ капитан, я тут вот еще на что обратил внимание…

– На что? – повернулся к нему Юркин.

– Помните, один из заключенных, Тараскин, кажется, его фамилия, рассказывал, что троих недосчитались? Ну, то, что немцы заколотили все двери в бараках да сбежали из лагеря.

– Ну, помню, говорил. – Капитан задумался и действительно припомнил, что один из бывших узников говорил подобные слова. – И к чему ты клонишь?

– А вот к чему. Получается, они тоже сбежали? Но как, если двери были заколочены? Тогда бы и остальные разбежались.

– Хороший вопрос, и мысли правильные. Но тут может быть что угодно. Это были невыявленные провокаторы, которые ушли вместе с немцами. Или они где-то раньше спрятались.

– Думаете?

– А почему бы и нет? Да и вообще, какое это отношение имеет к Захарову? Не он же сбежал. Он-то как раз остался.

– Не знаю, – пожал плечами Митьков. – Я почему-то только сейчас об этом вспомнил, решил вам сказать.

– Поделиться, значит, – усмехнулся Дмитрий. – И ты думаешь, что это как-то связано с историей Захарова?

– Мне кажется, да.

– Когда кажется, креститься надо. Не ломай себе голову, Миша. По крайней мере, сейчас. Иди к себе, отоспись, а завтра еще раз хорошенько все обдумай.

– Есть, товарищ капитан.

– Ты где остановился-то? В казармах?

– Нет, снял угол у одного старичка-инвалида. Хороший дядька, только выпивает постоянно.

– Ну, это не страшно. Главное, что не буянит да компании не водит.