Неохотно признаю, что посещения медблока не избежать.

***

Дверь открыта. Мэг на месте. Сидит за столом и что-то рассматривает под микроскопом.

– Тук-тук, – оповещаю о своем приходе, чтобы не подкрадываться со спины и не напугать.

Маргарет отрывается от своего занятия и поднимает глаза.

– Явился, герой. – Не похоже, что рада моему визиту. – Допрыгался?

Вряд ли она о моем здоровье.

– Еще скажи, что ты меня предупреждала, – усмехаюсь.

– И скажу. – Мэг не настроена шутить. – Если бы некоторые мальчишки иногда слушали советов старших… – Она не заканчивает нотационную речь, потому как ее взгляд останавливается на моей шее. – Вот же черт, – комментирует. – Поэтому пришел?

– Ага. – Не дожидаясь приглашения, усаживаюсь на койку. – Заражения крови мне как-то не хочется.

– Не отдирал бы пластырь, грязь бы не попала, – строго говорит Мэг и направляется к ящичку на стене, чтобы достать необходимое для моего лечения. – Вот смотрю я на тебя, – признается, откручивая баночку с мазью, – и думаю, умный ты парень, но с головой совсем не дружишь, уровень самосохранения на нуле.

– Есть такое, – не спорю. С самосохранением у меня беда с детства.

– Но ты понравился Эду, – продолжает, – и Томасу. А это редкость.

– И тебе, – подмигиваю.

Маргарет закатывает глаза.

– Не дергайся, – командует, покрывая мой порез толстым слоем мази. – Мне не нравится тебя лечить. Будь добр, сохрани все остальное целым до нашего прощания. Недолго осталось.

Прикладываю руку к груди.

– Я постараюсь, честное слово, – обещаю.

Мэг кривится и, естественно, не верит. Я и не настаиваю. При уровне «дружелюбия» команды целостность моего тела зависит не только от меня.

– Готово. – Медик снова заклеивает мою шею. – Рука как, болит?

– Сегодня нет.

– И не вздумай снимать перевязку. – В меня упирается суровый взгляд светло-голубых глаз. – Иначе попрошу Эда вывернуть вторую.

Смеюсь.

– Это против правил.

– У нас тут свои правила, – сообщает мстительно. Шутит, конечно.

Спрыгиваю с койки. Шею щиплет. Мерзкое ощущение.

– Ты бы пошел и извинился перед капитаном, – снова заговаривает Мэг.

Уже направляюсь к выходу. Останавливаюсь, оборачиваюсь.

– Извиняешься тогда, когда чувствуешь свою вину и когда был неправ.

Маргарет дарит мне долгий задумчивый взгляд. Она не считает меня правым, сочувствует Роу.

– Молод ты еще, – говорит наконец.

– Это с годами пройдет, – обещаю.

Мэг закатывает глаза к потолку и машет мне, чтобы я убирался из медблока.

Стою в коридоре, глазею в иллюминатор. Альбера совсем рядом, ближе судам подлетать запрещено. Спуск только на катере.

Станция манит разноцветными огнями. Туда-сюда снуют другие корабли, кто-то только что прилетел, как мы, кто-то уже отбывает. Станция открывает шлюзы, впускает и выпускает катера, словно гигантское хищное животное, распахивающее пасть, чтобы проглотить или выплюнуть добычу.

Красиво. Все вокруг переливается яркими огнями, движение, суета – это я люблю, это настоящая жизнь.

– Готов? – сбоку раздается голос Маргарет. Я слышал, что кто-то приближается, но не стал отрываться от зрелища.

– Готов, ага. – С сожалением провожу ладонью по прохладной поверхности иллюминатора и поворачиваюсь к медику.

Сегодня она собрала волосы на макушке и даже воспользовалась косметикой, чего я еще ни разу не видел. Женщина выглядит ярче и моложе, и я снова начинаю сомневаться, сколько же ей на самом деле лет. Возможно, все-таки сорок?

– Джонатан велел всем собраться у шлюза, – сообщает Мэг. – Дилан подготовил катер.

– Угу, – отзываюсь, подхватываю стоящую у ног сумку, перебрасываю через плечо.

Ну, вот и все. Прощай, «Старая ласточка».