Уж чего-чего, а проблем мне точно следует избегать.

Двухэтажный частный дом встречает меня гробовой тишиной и неприятным одиночеством. Когда я была маленькой, и родителей больше заботила моя судьба, чем их карьера, всё было совсем иначе: у нас всегда было шумно. Приходили мамины подруги со своими детьми, папины сослуживцы, мои крёстные родители, бабушки и дедушки с обеих сторон… Сейчас, когда отношения мамы с папой сошли на «нет», общие знакомые перестали приходить в этот дом, разделившись на два лагеря: одни винили в разводе мать, другие – отца, и чтобы не затевать каждый раз споры, решили вообще не сталкиваться. В итоге я, оказавшись меж двух огней, где каждый перетягивал одеяло на себя, утратила связь со всеми родственниками с обеих сторон.

Это прозвучит ужасно, но я уже привыкла к тому, насколько далека от нормальности моя семья.

Ужинаю в одиночестве, стараясь заглушить невесёлые мысли мультсериалом про Скуби-Ду, и с тоской осматриваю огромную кухню. Пожалуй, это помещение было единственным местом в доме, где я чувствовала себя более-менее нормально – из-за телевизора и камина на полстены. Здесь, завернувшись в плед и вооружившись банкой мороженого, я частенько коротаю свои вечера, пока отец работает в кабинете, или грущу о том, что здесь у меня совершенно нет друзей. Правда, теперь, когда началась учёба, и ко мне проявляют интерес как к обычному человеку, возможно, всё изменится в лучшую сторону.

В этот раз Андрей не уехал домой, где его всё равно никто не ждёт, так как семья укатила в деревню; скинув пиджак и рубашку, под которыми у него обнаружилась футболка, он выудил из бардачка колоду карт и предложил мне сыграть на мармеладных мишек, которые уже неделю пылились на полке с разными вкусностями. Посмеявшись, соглашаюсь, и мы весело проводим вечер, обмениваясь шутками, пока отец не вернулся из института в девять вечера – на два часа позже, чем обещал. Помахав мне на прощание, Андрей уехал домой, а я, пожелав родителю доброй ночи, спешно спряталась в своей комнате, вспомнив, что мне ещё надо изучить предметы семестра: здесь они наверняка отличаются от столичных.

Перерыв пару десятков сайтов и почитав парочку учебников, я с ужасом поняла, что заснуть мне сегодня не удастся – слишком нервным выдался денёк. Но вместо того, чтобы успокоиться и попытаться расслабиться, я зачем-то начала вспоминать свою сегодняшнюю стычку с этим неотёсанным грубияном Грачёвым. За что только девушки на него вешаются? Он ведь невообразимый хам, невоспитанный задира и редкостный самовлюблённый павлин – в общем, собрал целый набор антикачеств, которые меня всегда в людях отталкивали. По идее, они должны были отталкивать каждую девушку, но вот та, в коротком свитере и обтягивающих джинсах, что позволила ему себя обнять, была явно другого мнения.

В голове тут же всплыли строчки из стихотворения:

«Всегда и во все времена,

Хорошие, добрые девочки от хулиганов сходили с ума…»

Не знаю, как насчёт хороших, но неадекватные точно сходят.

И всё же было что-то в нём такое, что позволяло ему застрять в памяти; это точно не высокомерие и вздорный характер – наверно, дело в его, хм… какой-то твёрдой мужественности, что ли, которой сейчас очень не хватает в парнях. Мой последний бойфренд больше напоминал ванильный зефир – такой мягкий, добрый, интеллигентный, обходительный… Вроде со стороны всё выглядит хорошо, но Боже – как же надоели эти постоянные вопросы перед тем, как что-то сделать! Всегда спрашивал, можно ли взять меня за руку, можно ли проводить домой, можно ли звонить мне перед сном… Мне не хватало мужской настойчивости и действий – когда тебя просто берут за руку и провожают, хотя самому ещё добираться до дома в противоположный конец города; когда ты говоришь, что болеешь, и тебе привозят лекарства и фрукты, хотя ты ничего не просила; когда по выражению лица понимают, что тебе нужна помощь, и просто разруливают твои проблемы…