– Если получится, – теплее улыбнулась она, и он остался ею доволен оттого, что его игра принята и сулила неизбежный успех.

– Почему бы и нет? Кстати, я хотел погостить у брата неделю, но после встречи с тобой, сразу почувствовал, что мой визит непредвиденно продлится…

– У того же солнца есть слова: «Свежо предание, но верится с трудом!»

– Признаться, этим словам я всегда не доверял. Не, честное слово, Мариночка! Какое святое имя! Кажется, даже отражено в искусстве?

– И только тем и дорого? – лукаво улыбнулась она.

– О, нет, я хотел сказать, что в картинах художников Возрождения, ваше изумительное лицо… фу, чёрт, извини, твоё лицо представлено широко… Словом, можно обозначить Мадонной всю ту эпоху! Вот всё то, что я хотел выразить. Не, честно, твоё лицо как у святой Мадонны… Я ещё в тот раз еле связывал от волнения слова, смотрю на тебя, а сам весь цепенел от восхищения. А потом этот голос из форточки… ну, конечно, твоей строгой мамы, да?

– А что такое?

– Не, честно, голос приятный… Только зачем она нас разлучила? Кстати, каждый вечер я тебя только и ждал, не, честно…

Марина с недоверием посмотрела на парня, но чтобы это скрыть, она одарила его своей дежурной улыбкой, и можно было вполне подумать, что от его слов ей стало несказанно приятно.

– Вот поразительно! – ликующе воскликнул он. – Твоя улыбка, подобно, как у этой… я же говорил, язык цепенеет, слова теряю, стоит глянуть на тебя. Не, честное слово! Мариночка, ты вылитая Мона Лиза, то бишь Джоконда!

– Какой же ты выдумщик? Тебе только в цирке работать! – сколько при этом в её голосе было чистоты, и он его воспринимал, как приятную музыку. – Такой смешной!

– Отродясь не встречала? Одним словом, паяц? Я тоже люблю над собой посмеяться, так веселей жить, не, честно.

Марине стало с ним поистине хорошо, даже легче дышалось, он её действительно очень смешил. И, конечно, почти ничего всерьёз, из того, что он ей говорил, не воспринимала, она даже припомнила слова матери о том, что у него лживые глаза. Но ей они казались вполне нормальными. Иногда его взгляд чем-то вновь её пленял, и он весь был ей приятен. А его болтовня порождала, как ни странно, светлое чувство, не смотря на то, что он вёл себя с рисовкой, чем выдавал свою неискренность. И то разочарование, когда она увидела его созерцавшим Полину, у него давно испарилось. Всё-таки в его словах, как бы там ни было, проглядывали настоящие чувства, которые он маскировал несколько напыщенными фразами, чтобы казаться бесконечно привлекательным. И это его свойство она безошибочно уловила. А то, что он пришёл к школе, её неизбывно радовало; от этого она как бы вырастала в собственных глазах.

Между прочим, на Жopy она смотрела в отношении его брата, так как Никиту Марина уважала за порядочность. Она никогда не видела его под градусом, что характеризовало положительно происхождение братьев, не считая между ними некоторого внешнего различия. Старший – спокойный, младший – крученный, но это к последнему нисколько не убавляло интереса.

Чтобы уехать домой, они не стали ждать автобуса, точнее, Жора предложил ей совершить до дому прогулку пешком. Но преодоление этого маршрута в сей округе затруднилось для него незнанием всех стёжек-дорожек, чтобы можно было срезать расстояние самым коротким путём. И Марина охотно взяла на себя роль проводника.

Жopa говорил безумолчно о том, как служил в армии, потом перекинул мосток в глубь юности, как был у него друг, на двоих у них имелся всего один костюм, который носили попеременно, за это их называли братьями.

При слове «костюм» Марина значительно глянула на него, и тотчас Жора догадался, она подумала, что он как раз в этом «легендарном» костюме. Ему пришлось для разномыслия вставить, что теперь на нём другой, второй, за всю его взрослую жизнь. Но он воздержался сказать, что в нём он ходил с акушеркой раза два в театр и даже бывал с ней в ресторане…