В эту минуту Лин увидела себя глазами книготорговца. Бесправное существо, не такое, как все нормальные люди, а может, даже вообще не человек. Она была одета в традиционные цвета ашкаров, как требовали законы Кастеллана, – серое платье, синий жакет. А на шее у нее, на цепочке, висел обязательный опознавательный знак ее народа – небольшое золотое кольцо. Эта подвеска раньше принадлежала матери Лин.

Но не только одежда и символ выделяли ее из толпы. Это было у нее в крови, в ее манере разговаривать и двигаться; это было нечто неуловимое, невидимое, и иногда ей казалось, что оно окутывает ее, липнет к ней, как туман. При виде Лин любому сразу становилось ясно, что она – женщина из народа ашкаров, чужая. Даже иностранные моряки, толпившиеся в порту, не считались в Кастеллане чужими. У приезжих были четкие роли и место в мире. У ашкаров – не было.

«Вам что, мало мудрости, ашкары?» Все граждане Кастеллана в той или иной степени испытывали враждебность к ним. Раскол уничтожил всю магию в этом мире, «стер» ее. Всю, кроме слабых заклинаний и талисманов, несущих в себе гематри[4], древнюю магию народа ашкаров. Поэтому народ Лин так ненавидели – и одновременно завидовали ему. Поэтому для них существовали особые законы. Поэтому им запрещалось после захода солнца покидать Солт – квартал, окруженный высокими стенами, где они обязаны были селиться. Как будто по ночам они совершали какие-то злодеяния.

Лафонт снова покачал головой и отвернулся.

– Эти книги не предназначены для того, чтобы их читали такие, как вы, и на то есть причины. Если захотите приобрести что-то другое, приходите. Мои двери открыты.

Перед глазами у Лин возникла пелена. Она сделала глубокий вдох, стиснула маленькие руки в кулаки…

И очнулась на тротуаре перед витриной книжного магазина. Мариам держала ее под руку.

– Мариам, что?..

– Ты его чуть не ударила, – задыхаясь, произнесла Мариам.

Они остановились между лавкой с писчебумажными принадлежностями и домом, где сдавали внаем комнаты для студентов.

– А тогда он вызвал бы Бдительных, и тебя бы оштрафовали. В лучшем случае. Ты же знаешь, как они к нам относятся.

Лин понимала, что Мариам права. И все-таки…

– Поверить не могу! – возмущалась она. – Этот фанатик, выродок! Он не возражал против моих знаний, когда просил лечить его бесплатно, а? А теперь, пожалуйста: «Убери свои грязные лапы от наших книг». Как будто знания принадлежит только его народу…

– Лин! – шепотом перебила ее Мариам. – На нас люди смотрят.

Лин огляделась. На противоположной стороне улицы находилась чайная, уже полная молодежи, наслаждавшейся выходным днем. Группа студентов собралась на тротуаре вокруг потемневшего деревянного стола; они пили карак – чай со сливками, щедро сдобренный пряностями, – и играли в карты. Некоторые действительно смотрели на нее, явно забавляясь. Симпатичный рыжеволосый юноша с бумажной короной на голове подмигнул Лин.

«А что, если попросить кого-нибудь из них купить мне эту книгу?» – подумала Лин. Но нет, ничего не выйдет. Мальбушим[5] с подозрением относились к ашкарам, и даже дон Лафонт сразу поймет, в чем дело. Она взглянула на студента в упор, не улыбаясь. Он приложил руку к груди, как будто говоря, что она разбила ему сердце, и вернулся к своим товарищам.

– Надо возвращаться домой, – с некоторым беспокойством произнесла Мариам. – Через час-другой город превратится в сумасшедший дом.

Мариам была права. Сегодня праздновали независимость Кастеллана, в центре произносили речи, играла музыка, парады продолжались до поздней ночи. Утром в этот день люди посещали храмы, чтобы вознести молитвы, а к вечеру слуги из дворца начинали раздавать горожанам бесплатный эль, и начиналось разнузданное веселье. По закону ашкары должны были попасть за стены своего квартала до наступления темноты; Лин понимала, что, если они не успеют вовремя добраться до Солта, у них возникнут большие проблемы.