– Народу нравятся комплименты.

– С тобой все в порядке?

Конор, который сидел у подножия колонны, поднялся на ноги. Джоливет и Майеш были поглощены беседой; телохранители из Эскадрона стрел обходили зал, безмолвные, как всегда. Обычно Конор даже забывал об их присутствии.

– У тебя такой вид, как будто…

Кел поднял голову. Они с Конором были одного роста; Кел не сомневался в том, что Майеш каким-то образом этому поспособствовал. Помимо этого, старый колдун сделал так, что за десять с лишним лет синие глаза Кела приобрели цвет старого серебра.

– Как будто… что?

– Ничего. Может, ты на солнце перегрелся. Сейчас тебе лучше побыть в темноте. – Конор положил руку на плечо Келу. – Сегодня праздничный день. Значит, будем праздновать. Пойди в карету, переоденься, и поедем в «Каравеллу».

– Ах да, верно. – Кел вздохнул.

Как это часто бывало после появления на публике в качестве Конора, он чувствовал себя усталым и разбитым, словно несколько часов провел в неудобной позе. Больше всего ему сейчас хотелось вернуться во дворец и рухнуть на постель.

– Пирушка Джосса Фальконета.

– А почему такой недовольный тон? – Уголок рта Конора слегка приподнялся. – Мы уже очень давно не навещали Храмовый квартал.

Храмовым кварталом назывался район борделей; он получил такое название потому, что в большинстве заведений имелся домашний алтарь Турана, Бога желания. Келу хотелось предложить отправиться в веселый дом в следующий раз, но было ясно, что Конору не терпится поразвлечься. А кроме того, у самого Кела имелось одно дельце в «Каравелле» – если не считать того, за чем молодые люди обычно приходили туда. Он решил, что для этого дела сегодняшний день подходит не хуже любого другого.

– Так, ничего, – ответил Кел. – Просто пирушки, которые организует Фальконет, иногда бывают… это бывает несколько чересчур.

Конор шутя поддел его подбородок.

– Чересчур весело. Я уже приказал Бенасету привести лошадей. Можешь поехать на Асти.

Несмотря на легкомысленный тон Конора, Кел догадался о том, что он забеспокоился. Принц понял, что Келу не хочется ехать в публичный дом, и предложение взять любимую лошадь было не чем иным, как взяткой. Кел спросил себя, что произойдет, если он сейчас откажется и объявит, мол, возвращается во дворец с Бенсимоном и Джоливетом. Мол, хочет провести вечер в полутемной комнате с бокалом холодного синего вина и картой западных морей.

Ответ был прост: ничего особенного. Но Конор останется разочарован, а кроме того, кто-то все равно должен сопровождать его в «Каравеллу». Конор не мог разъезжать по городу один, без телохранителя. Если Кел вернется во дворец, принц получит в качестве сопровождающего солдата из Эскадрона стрел и будет недоволен. А если Конор будет недоволен, то и Келу придется несладко. Не потому, что принц разозлится на него и выместит на нем гнев; этого не произойдет. Но сознание того, что он расстроил, разочаровал Конора, станет разъедать ему душу, как щелок.

Кел снял корону и протянул ее принцу. Золотой обруч покачивался на кончиках его пальцев.

– Ну ладно, – произнес он, – однако покорнейше прошу вас не забывать корону, монсеньер, иначе в «Каравелле» к вам отнесутся без должного почтения. С другой стороны, – добавил Кел, – возможно, сегодня ночью вы собираетесь заплатить именно за то, чтобы к вам отнеслись без должного почтения?

Конор рассмеялся, и морщинки у него на лбу разгладились.

– Превосходно. Это будет незабываемый вечер.

Обернувшись, он помахал короной Бенсимону и Джоливету, которые с неодобрением смотрели на молодых людей.

– Мы с вами прощаемся, господа, – сказал Конор. – Если мы вам понадобимся, найдете нас в Храмовом квартале. Мы собираемся вознести подобающие случаю молитвы.