– А почему хрупкая?

– А потому, провожала меня в армию девчонка, которая любила меня.

– Ты что, соседку забыл? – спросил Василий.

– Видно, не забыл, – вздохнул Иван, – раз приснилась. – И о чём-то мечтательно думая, бессмысленно уставился в отверстие газового механизма. Потом продолжил: – Мама мою яркую любовь с соседкой прервала на зорьке, когда я от неё возвращался, в дверях встретила меня: «Сынок, если ты еще раз пойдешь к ней, я… я не знаю, что с тобой сделаю. Я эту сучку блудливую…» «Мама…» – только и сказал я.

Она села на стул – и в слёзы. И давай укорять: «Тебе что, девчонок мало? Она тебе в матери годится, а ты с ней связался». «Люблю я её, вот и весь мой сказ», – отрезал я матери.

Не ожидал я от неё такой нечеловеческой прыти. Прыгнула, как кошка, в мои лохмы вцепилась и давай меня лицом по столу волтузить. «Я тебя растила.... Жизнь себе хочешь испортить?! Не позволю!» Ну и всё такое прочее. Отпустила и разрыдалась, выскочила она из дома – и к соседке. О чём они там говорили, не знаю, только крик был на всю деревню. А после этого, как бабка отшептала. Соседка от меня на сто восемьдесят градусов голову отворачивала. А я чуть с ума не сошёл, свет стал не мил. Потом стал встречаться с девчонкой.

– И как же ты?

– Что?

– Встречался?

– Как? Просто!

– Ничего ей не рассказывал про соседку?

– Она сама об этом всё знала. На селе разве что утаишь?

– И что – разговор у вас был с ней? – допытывался Василий. – Да ты рассказывай, рассказывай, раз начал.

– А что рассказывать? – с неохотой продолжал Иван. – Разговор был. «Моя маменька говорит, что ты путаешься с соседкой», – и смотрит на меня этакими слезливыми, испуганными глазами. Глупенькая ещё. Я

смутился и говорю: мол, было дело, только зарубил я это. А она мне так

шепчет: «Я не могу тебе позволить это делать со мной. – И так с испугом на меня глазами стрельнула: – Я до пояса тебе позволяю». А сама сжалась, словно от испуга.       Девчонка… – Он умолк, начищая шомполом до блеска ствол автомата.

– Ну так что же, со своей прежней любовью завязал?

– Какой там?! Спустя время потихоньку пользовался и тем, и этим. Ту любил как женщину, а эту как девчонку, с ума сводил поцелуями и лаской. Бывало, так нацелую её, заласкаю, такая она становится милая, податливая. Я сам сгораю, руками под юбку, она сразу дёргается, вцепится руками в мою руку. Она целует меня, вся в слезах, шепчет: «Миленький мой, хороший, после свадьбы хоть ложкой ешь». А я ей шепчу: «Терпежу нету». «Ну нет, так ты к соседке сходи. Я разрешаю, а после свадьбы…» Ну я и пользовался до поры до времени.

– Ну ты и котяра! – улыбаясь, глядел на него Василий. – А почему до поры до времени?

– А что тут особенного? Приехал муж с командировки, побил её маленько. И уехали они.

– И ты даже не попрощался с ней?

– Хотел… Встретил её у колодца, шепчу: мол, соскучился, видеть тебя хочу. А она меня ошарашила: «Не гони воздух губами, кончилось наше с тобой счастье, муж у меня, я замужняя женщина». Да с тем ушла, через несколько дней уехали они. Видно, нужен ей я был для утех, а любила она мужа. Сама всегда говорила: «Ну скажи, что любишь меня». Я, как бычок на поводу, шепчу ей: «Люблю тебя, жить не могу без тебя», она от счастья закатывалась. Видно, сладки ей были мои слова. Только мимолётно было всё это. Женщина любит что? Семью, уют, заботу, достаток. А что я мог предоставить ей? Самого себя. Такая игрушка, как у меня, и у него есть. Потом уехали они, куда не знаю. – Он замолк, задумался.

– А чего она от тебя отворачивалась, когда мать с ней поговорила? Испугалась, что ли?