– Я напишу ему, – шепнула Мелли, увидев, что Кларисса тоже шагнула к чаше. – Скажу, что это временно. И что у тебя не было другого выбора.

Кларисса кивнула, и лорд Гарденвуд просиял улыбкой:

– Решились? Отлично! Читайте отсюда, – он показал на листе, и дознавательница нахмурилась, разбирая сложную вязь. – Немного погромче… отлично! А теперь загляните в чашу. Если вы испытываете к кому-то чувства, которые могут помешать отбору, самое время об этом подумать.

– Спасибо, – пробормотала Кларисса.

Вода в чаше потемнела и начала вращаться: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

«Багрового демона в задницу и пятнадцать приспешников сверху», – мрачно подумала дознавательница. – «Как же ему это не понравится!..»

«Ему».

Кому, не демону же?

Дознавательница не сомневалась, что Багровый демон тоже не будет в восторге, особенно если узнает, что его имя у нее вместо ругательства. Только речь не о нем, а о драконе, который… которого…

Как же там его звали? Лорд Магарыч Арический? А, может, Магариэн? Или нет?..

Кларисса поняла, что забывает слова на ходу, и попыталась отвернуться, но обнаружила, что не может ни шевельнуться, ни отвести взгляд от взметнувшейся в темную воронку воды.

Вода захлестывала ощущением безвозвратной потери.

Потери – и острым пониманием того, что распорядитель отбора соврал. Клариссе не требовалось применять фонарь для выявления незаконных заклинаний и фейскую пыльцу, чтобы понять – чаша ничего не блокирует. Она просто засасывает все, что есть. Утягивает, чтобы никогда не вернуть.

Как, в самом деле, можно было поверить в слова этого гнусного лорда Гарденвуда? Почему Кларисса не начала сомневаться? Она же работала с артефактами и незаконными заклинаниями, могла бы сообразить, что чаша нужна, чтобы забирать чувство первой любви у молодых, восторженных девушек, и питать ими чары, отвечающие за отбор. А, может, даже и возвращать, но не такими же, а новыми, измененными. Делать так, чтобы леди влюблялись в тех, на кого укажет безжалостный механизм отбора.

Или нет.

Клариссе ужасно хотелось записать эту версию в блокнот, но она не могла оторваться от чаши.

Секунды плыли.

В раздумьях о расследовании и отборе дознавательница, кажется, пропустила самое важное.

Так как же там звали дракона, которого она любила? Кларисса уже не могла вспомнить.

Воронка забрала имя и внешность, и теперь забирала остатки воспоминаний.

Теплые золотые глаза. Прикосновение. Взгляд. Черные крылья. Цепочка на шее. Улыбка.

Последними исчезли звуки чужого голоса. Не его – кто бы он ни был, Кларисса уже не помнила ни расы, ни имени – а другого, но это все равно было важно. Почему-то. Голос был резким и неприятным, он что-то цитировал, и это, кажется, тоже относилось к тому, ее, настоящему…

Кларисса попыталась схватиться за эту фразу, удержать ее в памяти – хотя бы ее! – но…

«Я же могу просто смотреть на нее».

Я.

Же.

Могу.

Просто.

Смотреть…

Плеск воды в чаше. Темная зыбь. Конец.

– Кларисса? Все хорошо?

Дознавательница пошатнулась, ощущая, как сестра подхватывает ее под локоть, и на секунду прикрыла глаза. Потом снова взглянула на чашу – по черной воде пробегала едва заметная рябь – но уже через миг все исчезло.

Она должна была записать что-то, но уже не помнила, что.

Лорд Гарденвуд отодвинул перепуганную Мелли и протянул руку Клариссе.

– Багрового демона в задницу, давайте без этого, – сквозь зубы сказала дознавательница, пытаясь справиться с неожиданно нахлынувшей головной болью. – Я хорошо себя чувствую. Просто потеряла равновесие на секунду.

Распорядитель убрал руку, поджал губы и посоветовал леди поехать к себе и немного поспать «пока чаша…кхе-кхе… в смысле, пока заклинание не закончит действовать». Благо до начала отбора еще несколько дней, и никто не заставляет леди перебираться в королевский дворец прямо сейчас.