Лорд Эшворт Пиппингтон, позавтракав овсянкой (которую он считал залогом ясного ума, хотя сегодня ясность ума казалась ему роскошью почти недостижимой) и выпив две чашки крепчайшего чая, готовился к визиту, который обещал быть, по меньшей мере, своеобразным. Имя Барона Теодора Гримлоу было на слуху в определенных кругах лондонского общества – тех, что интересовались антиквариатом, оккультизмом или просто любили посплетничать о чудаках. Говорили, что его дом на окраине Блумсбери больше походил на лавку старьевщика, осажденную армией пыльных реликвий, нежели на жилище аристократа.

«Дженкинс, – обратился Эш к своему камердинеру, пока тот помогал ему облачиться в темно-серый сюртук, выбранный как нельзя лучше под стать погоде, – вы когда-нибудь слыхали о Бароне Гримлоу?»

«Барон Гримлоу, милорд? – Дженкинс на мгновение замер с щеткой для одежды в руке. – Если память мне не изменяет, это тот джентльмен, который пытался приобрести на аукционе «Сотбис» предполагаемый ночной горшок Нерона, утверждая, что в нем заключена душа императора. Сделка, кажется, не состоялась по причине отсутствия у горшка признаков души, а также из-за сомнений в его подлинности».

«Весьма исчерпывающе, Дженкинс, – усмехнулся Эш. – Похоже, визит к этому господину обещает быть занимательным. Вызовите кэб. И, Дженкинс… если я не вернусь к вечеру, не спешите сообщать в полицию. Возможно, я просто застряну в какой-нибудь особенно увлекательной эпохе».

«Как прикажете, милорд, – невозмутимо ответил камердинер, хотя в уголке его глаза Эшу померещилась тень улыбки. – Полагаю, захватить с собой фляжку с бренди на случай непредвиденного путешествия во времени было бы излишним?»

«Пожалуй, – кивнул Эш. – Хотя идея не лишена привлекательности».

Дом Барона Гримлоу оказался именно таким, каким его описывали слухи, и даже немного хуже. Это было старинное, обветшалое строение, зажатое между двумя более респектабельными соседями, словно бедный родственник на пышном приеме. Каменная кладка местами выкрошилась, окна были тусклы и засижены пылью веков, а небольшой садик перед домом представлял собой печальное зрелище из переплетения сухих сорняков и мертвых роз, скорбно склонивших свои увядшие головки. Сам воздух вокруг дома, казалось, был пропитан запахом старых книг, благовоний и чего-то еще, неуловимо-тленного, как дыхание давно ушедших эпох.

На стук Эша (дверной молоток в виде искаженной горгульи выглядел так, словно вот-вот укусит неосторожного посетителя) дверь отворилась не сразу. После долгой паузы, наполненной шаркающими звуками изнутри, она со скрипом приоткрылась, и в образовавшейся щели показался глаз. Один. Изучающий. Затем щель расширилась, и на пороге возник сам Барон Гримлоу.

Это был сухопарый, невысокий человечек в потертом бархатном халате неопределенного цвета, из-под которого виднелись домашние туфли с задранными носами. Редкие седые волосы торчали во все стороны, словно он только что проснулся после бурной ночи, проведенной в компании дружелюбных привидений. Очки в тонкой металлической оправе сидели на кончике его длинного, острого носа, а пальцы, унизанные несколькими старомодными перстнями с тусклыми камнями, нервно теребили шнурок халата.

«Лорд Пиппингтон? – проскрипел Барон голосом, напоминающим скрип несмазанной дверной петли. – Какая… э-э… неожиданность. Чем обязан столь раннему визиту столь… почтенного джентльмена?»

«Барон Гримлоу, – Эш слегка поклонился, стараясь не вдыхать слишком глубоко специфический аромат, исходивший из недр дома. – Прошу прощения за вторжение без предупреждения. Дело деликатного свойства привело меня к вам».