Именно в этот момент, когда Эш пытался разгадать возможные анаграммы слова «череп», фигура Финеаса Уистла материализовалась прямо перед камином, едва не заслонив собой уютное пламя. Призрак выглядел несколько раздраженным.

«Ну и долго вы собираетесь играть в эти свои… как их… «мысленные пасьянсы», милорд? – проскрипел он, укоризненно качая головой так, что призрачные бубенцы на его колпаке издали звук, похожий на шелест сухих листьев. – У меня, знаете ли, вечность не резиновая! И смотреть, как вы пытаетесь из слова «череп» составить имя моей покойной тетушки Агаты, довольно утомительно».

Эш едва не выронил бокал. «Тетушки Агаты? – переспросил он, чувствуя, как возвращается утренняя дезорганизация. – Но я вовсе не…»

«Неважно! – отмахнулся Пип. – Суть не в анаграммах, а в прямом смысле! Череп! Тот самый, что вы так внимательно разглядывали на моем столе! Он пропал!»

«Пропал? – Эш нахмурился. – Но когда я уходил, он был на месте. Сэр Чарльз…»

«Сэр Чарльз! – фыркнул призрак. – Этот пудинг на ножках способен потерять собственную голову, если она не будет привинчена к его туловищу! Пока вы тут медитировали в ванне с лавандой, кто-то преспокойно вынес череп из моих апартаментов! И это, смею вас заверить, не к добру!»

«Но кто? И зачем кому-то понадобился этот… предмет?» – лорд Пиппингтон пытался восстановить логическую цепочку.

«Вот это вам и предстоит выяснить, милорд! – Пип театрально воздел руки к потолку, который, впрочем, для него не являлся преградой. – И поторопитесь! Потому что эта «вещица с ухмылкой» не так проста, как кажется. Она… как бы это поточнее выразиться… любит посмеяться. И смех ее заразителен. Смертельно заразителен, если попадет не в те руки».

В глазах призрачного шута на мгновение мелькнуло что-то похожее на страх, быстро сменившееся привычной иронией.

«А теперь, если позволите, я немного… развеюсь, – он сделал неопределенный жест в сторону окна, за которым лондонская ночь становилась все гуще и непрогляднее. – Быть привязанным к месту своей безвременной кончины – удовольствие ниже среднего. Но я буду неподалеку. Ищите того, кто неравнодушен к вещам с историей. К тем, что пахнут пылью веков и… неприятностями. Например, некоего Барона Гримлоу. Слыхали о таком?»

«Барон Гримлоу… – Эш припомнил. – Коллекционер древностей. Весьма эксцентричная личность, если верить слухам. Говорят, в его доме можно найти что угодно, от гвоздя из Ноева ковчега до парика Марии-Антуанетты».

«Вот-вот! – оживился Пип. – Истинный ценитель… хм… специфических артефактов. Мой череп определенно пришелся бы ему по вкусу. Навестите его, милорд. Задайте пару невинных вопросов. А я пока посмотрю, не завалялось ли у него еще чего-нибудь из моих… реквизитов. Вдруг он и мою любимую погремушку прихватил?»

И с этими словами призрак Финеаса Уистла снова растворился в воздухе, оставив Эша наедине с камином, недопитым кларетом и именем, которое теперь прочно засело в его мыслях: Барон Гримлоу.

«Что ж, – пробормотал лорд Пиппингтон, поднимаясь с кресла. – По крайней мере, это уже не анаграмма. И если уж выбирать между беседой с призраком и визитом к эксцентричному барону, второе, пожалуй, выглядит чуть менее… безумно».

Он подошел к окну. Туман за стеклом был плотен, как войлок, и казалось, что весь Лондон затаил дыхание, прислушиваясь к чему-то невидимому и тревожному. «Завтрашний день, – подумал Эш, – обещает быть интересным. И, боюсь, «Джентльменский журнал» снова придется отложить».

Глава 3

Утро следующего дня не принесло Лондону избавления от объятий тумана. Напротив, он словно утвердился в своих правах, окутав улицы плотной, жемчужно-серой дымкой, в которой даже самые знакомые здания приобретали черты загадочных, едва угадывающихся силуэтов. Солнце, если оно вообще соблаговолило взойти над столицей Британской империи, оставалось невидимым божеством, о чьем присутствии можно было лишь догадываться по чуть более светлому оттенку мглы над крышами. Воздух был влажен и неподвижен, каждый звук – цокот копыт по булыжнику, далекий крик разносчика, скрип вывески – тонул в этой ватной тишине, не находя отклика.