– Не стоит благодарности, миледи. Я только выполнил свой долг. – В его голосе звучало странное напряжение. – И данный мне приказ, миледи.

После чего, подобно сдувшемуся аэростату, лорд Зейгер осел на пол.

Только в этот миг лорд Дарси и отец Патрик осознали, что пуля, выпущенная сэром Гийомом, все-таки нашла свою жертву, хотя лорд Зейгер до того не проявил никаких признаков ранения.

Лорд Зейгер не обладал совестью, однако не мог по собственному произволению убивать или даже защищать себя самого. Решения за него принимал сэр Джеймс. Агент короля лорд Зейгер мог без промедления убить кого угодно по приказу сэра Джеймса, но во всех прочих ситуациях был полностью безвреден. Решал не он, а сэр Джеймс.

Не отводя глаз от упавшего лорда Зейгера, сэр Джеймс произнес:

– Но… как он сумел это сделать? Я ведь ему не приказывал.

– Еще как приказали, – с усталостью в голосе произнес лорд Дарси. – На корабле. Вы велели ему уничтожить изменников. Так что он перешел к действиям, когда вы назвали сэра Гийома изменником. Он наполовину выдвинул меч из ножен еще до того, как сэр Гийом достал пистолет. Он хладнокровно сразил бы предателя даже в том случае, если бы сенешаль не пошевелился. Он был подобием газовой лампы, сэр Джеймс. Вы включили его, но позабыли выключить.

Ричард, герцог Нормандский, взглянул на павшего агента. Лицо лорда Зейгера странным образом не изменилось. Оно почти ничего не выражало при жизни и не изменилось в смерти.

– Он жив, преподобный отец? – спросил герцог.

– Мертв, ваше высочество.

– Да помилует Господь его душу, – произнес герцог Ричард.

И все присутствовавшие, восемь мужчин и одна женщина, молча перекрестились.

Боль и гордость переполняли душу придворного мебельщика его милости герцога Кентского, мастера Уолтера Готобеда, когда он отпирал дверь своей мастерской. Боль, как и гордость, шла изнутри; несмотря на свой более чем девяностолетний возраст, мастер Уолтер до сих пор был благословлен сильным жилистым телом и крепкими умелыми руками. Должным образом водрузив очки на длинный, тонкий и костлявый нос, он до сих пор был способен создать точный чертеж любого изделия, начиная от сигарного ящика и кончая внушительным гардеробом. На Троицу, в следующее воскресенье, двадцать четвертого мая 1964 года Господа нашего, мастер Уолтер намеревался отпраздновать пятидесятую годовщину своего назначения мебельным мастером герцога. Сейчас он служил уже при втором герцоге. Старый герцог скончался в 1927 году, а теперь мастер Уолтер намеревался продолжить службу и при третьем. Герцоги Кентские обычно на тот свет не спешили, однако мастер-краснодеревщик живет еще дольше, потому что плоть могучих деревьев, над которой он трудится, делится с ним крепостью и долголетием.

Мастерская благоухала ароматами благородной древесины – колким запахом кедра, мощью дуба, теплом сосны обыкновенной, плодовой сочностью яблоневой древесины – а утреннее солнце, заглядывая в окна, бросало косые лучи на заполнявшие собой мастерскую шкафы, письменные и обеденные столы, находившиеся в разной стадии готовности кресла и стулья. Таким был мир мастера Уолтера, в такой атмосфере он жил и работал.

За мастером Уолтером следовали трое мужчин: подмастерье Генри Лавендер и два ученика, Том Уилдерспин и Гарри Венейбл. Они целеустремленно направились за мастером к своему шедевру – изделию из полированной ореховой древесины, стоявшему на скамье в одном из углов помещения. Мастер Уолтер остановился в двух шагах от него.

– Твое мнение, Генри? – спросил он, не поворачивая головы.

Подмастерье Генри, еще не достигший сорока лет, но уже излучавший ауру подлинного краснодеревщика, удовлетворенно кивнул: