– У неё есть только мама. После Олимпиады она вышла замуж и уехала в Сосногорск. Лучше не будем об этом – чужая семья потемки. Ника сама вам расскажет, если сочтёт нужным.

Остаток пути мы ехали молча. Да, всё оказалось ещё хуже, чем казалось. Я заехал в район и спросил:

– Где ваш дом?

– Вот здесь направо. Спасибо, что довезли.

– Алина, вы уверены, что участие в клипе не сделает Нике ещё хуже? – теперь я уже сомневался в правильности этой затеи.

– Ей пора посмотреть своим страхам в глаза. Возможно, эти съёмки помогут ей что-то изменить в себе, – уверенно сказала она, когда я заглушил двигатель. – Не волнуйтесь, она не из тех, кто подведёт. Раз договорились – значит, сделает.

– В этом я уверен, – потряс Нику за плечо. – Просыпайся.

Проснулась я от того, что кто-то осторожно тряс меня за плечо.

Кастинг, лёд, сорванная программа, слёзы, разговор с Алексом Вороновым… Так это всё не сон! Боже, как я опозорилась! – от переизбытка стыда я подпрыгнула и ударилась головой о потолок машины.

– Осторожнее, – мягко сказал он. – Сильно ударилась?

– Нет, – односложно ответила я, быстро открывая дверь и выходя наружу. Алина тут же бросила на меня предупреждающий взгляд. – Спасибо, Алекс! – едко добавила я, обернувшись к нему.

На прощание он махнул нам рукой, и через пару секунд его машина скрылась за поворотом.

– Ника, я понимаю, что тебе тяжело. Я закрываю глаза на то, что ты срываешься на мне, как могу поддерживаю тебя, но то, как ты сегодня хамила Алексу, уже ни в какие рамки не лезет! – начала она отчитывать меня, едва мы остались одни.

– Я пошла на этот кастинг только из уважения к тебе. Алина, я же говорила, что не хочу больше видеть лёд, а теперь мне придётся переступать через себя, чтобы не подвести людей! – в очередной раз я сорвалась на неё, понимая, что потом пожалею об этом, но не в силах остановиться.

– Вот и хорошо. Пора немного подумать о других, а не только о себе, – сказала она, доставая ключи от квартиры. – Наверное, я была не права, когда позволяла тебе делать всё, что захочется.

Я фыркнула, заходя в квартиру.

– Отлично! Я сделаю это. Только как мне кататься в коньках, которые разваливаются прямо на ноге? Ты об этом подумала? – денег на новые коньки не было ни у меня, ни у неё.

– Что-нибудь придумаем, – бросила она, направляясь на кухню. – Будешь ужинать?

И тут я задумалась. После того как тренировки исчезли из моей жизни, пропала и необходимость контролировать вес. Я набросилась на еду – стала есть всё, что хотелось, в неограниченных количествах и в любое время. Конечно, это не прошло даром: я стала бояться смотреть на себя в зеркало, а про взвешивание и говорить нечего – через месяц после отстранения я забросила весы в дальний угол шкафа. Алина ничего не говорила, но годы в группе, где ругали за любую прибавку в сто граммов, сделали меня тревожной. Только сейчас я поняла, что всё это время заедала проблемы, а не питалась правильно. Если так продолжится, ничего хорошего меня не ждёт.

– У нас есть что-нибудь диетическое? – спросила я, заходя в кухню.

– Решила взяться за правильное питание? – без шуток поинтересовалась Алина. – Есть курица.

– Я поняла, что в таком весе не смогу нормально кататься, – коротко ответила я.

– Только давай без фанатизма. Мы обе помним, чем всё закончилось в прошлый раз, – с тревогой в голосе сказала она. – К тому же это просто клип, где не нужна идеальная спортивная форма.

Я кивнула и окунулась в воспоминания.

Две недели до чемпионата России. Время, когда каждая фигуристка тренируется в три раза больше обычного, а ест в три раза меньше. В тот период у меня уже шёл активный рост, прыжки рассыпались на глазах, а весы показывали 49-50 кг при моей норме в 45. Не получалось ровным счётом ничего.