Ибо если и в случае ветра следует согласиться, что он есть движущийся воздух, а не скорее движение воздуха, поскольку в обычном словоупотреблении признается, что ветер есть воздух, и кажется, что воздух сказывается о ветре (ибо он был бы истинным, хотя родом ветра воздух не был бы по сказанным причинам, но ничто не мешает сказываться о нем воздуху), то не во всех подобных случаях признанных родов следует это допускать тем, кто помещает состояние в род претерпевшего, но лишь в тех, где данный род, взятый просто и сам по себе, может быть истинным и сказываться о данном виде без лежащего в его основе состояния.

Ибо род истинно сказывается о виде, поскольку он входит в его определение; если же нечто, сказанное с различиями как определение, истинно сказывается о данном виде, но само данное как род, взятое без различий, уже не истинно сказывается о нем, то оно и не было бы его родом.

Так будет показано, что и вода не есть род снега, как полагают те, кто говорит, что снег есть замерзшая вода, ни земля – род грязи, как утверждают те, кто говорит, что грязь есть земля, смешанная с влагой; ибо ни о снеге просто вода не сказывается истинно (ибо снег не есть вода), ни о грязи – земля; ибо грязь не есть земля, как лошадь есть животное.

Опровергается и сказанное Эмпедоклом о вине, что оно есть вода, сгнившая в дереве; ибо вино не есть вода, в которой он, как в роде, поместил его, так определив.

стр. 127a20 Далее, если данное вообще не есть род чего-либо, то ясно, что и сказанного.

Поскольку род есть род чего-либо, если нечто, данное как род, вообще не есть род, то оно не было бы и родом того, чьим родом его признали; таковы неделимые виды.

Как же возможно узнать, что нечто не может быть родом, он сам учит.

Ибо если все, причастные данному как роду и принимающие его определение, не различаются между собой по виду, то это не может быть родом.

Например, причастные животному и принимающие его определение различаются по виду; потому животное есть род; подобно и птицы, и цвета, и вообще все роды.

Но причастные человеку не различаются по виду между собой, ни причастные птице, ни лошади, ни белому; потому они не могут быть родами.

Если же кто-либо признает родом чего-либо такое, то ясно, что мы опровергнем это, используя это место.

Ибо не есть различия белого, как некоторые говорят, одушевленное и неодушевленное, но лишь побеленных, например снега, если так случится, и лебедя.

Ибо теми же различиями может отличаться и черное, как смола и ворон; но невозможно, чтобы у противоположностей были те же различия.

Ни если кто-либо назовет человеком род благого и дурного, или обезьяны и тропа, или мужчины и женщины; ибо все они неразличимы по виду; ибо ничто из сказанного не указывает на различие человека и того, что есть человек, но лишь на некоторые случайные свойства, сопутствующие и состояния.

Надо же понимать белое не как омоним, но как цвет.

стр. 127a26 Снова, если он назвал родом или различием то, что следует за всем.

Если кто-либо назовет родом чего-либо то, что следует за всем, на том основании, что оно ему следует, то он дает неверное определение; ибо не потому, что род следует тому, чьим родом он является, как животное – человеку, цвет – белому, количество – линии, уже и следующее за чем-то есть род их всех.

Если же кто-либо называет родом или различием то, что следует за всем, то он говорит неверно.

Поскольку многое следует за всем, то данное как род было бы родом и других следующих за всем, поскольку и им оно следует и сказывается о них подобно.

Например, тот, кто назвал сущее родом сущего чего-либо, на том основании, что оно ему следует, мог бы назвать его родом и единого; ибо и оно есть сущее, и сущее сказывается о нем; но и оно само есть одно из следующего за всем сущим; следовательно, в равной мере родом было бы и вид.