– Чего встал как вкопанный? Бери мою сумку и поднимайся следом, идиот.

Она ткнула ему в грудь тяжелой сумкой и, не дожидаясь, направилась на второй этаж. Перед лестницей она задержалась у фигуры мальчика с гудком и бросила ему сверкающую монетку, которую тут же приметила сорока-мать, навострив птичий взгляд. Кэйлан, еле удержав вещи, от неожиданности чуть их не выронив, поплелся следом. Солдаты провожали его различного окраса взглядами. Кто-то зло, кто-то с удивлением, а кто-то даже с завистью.

Поднявшись на второй этаж по скрипящим ступенькам, они прошли в конец темного коридора. Комнат в таверне было мало, всего четыре. Кэйлан знал это, потому что отчетливо слышал разговоры хозяина с женой, которые подсчитывали сколько денег смогут выручить за съем всех четырех. Также он слышал, что одна комната, самая большая и уютная, оттого и самая дорогая, ждет прибытия ее временной хозяйки, которая уже заплатила за нее, но обещала заселиться позже. Вероятно, именно об этой женщине и шла речь.

Она отворила дверь, изучающим взглядом прошлась по помещению и скривила губы в отвращении. Кэйлан уже подумал, что она развернется, вернется в зал и закатит истерику, но она взяла себя в руки, вошла, дождалась пока следом зайдет парень, а затем закрыла дверь. На двери был всего один замок, и тот хлипкий. Поэтому она задвинула щеколду, а затем подставила стул под ручку двери, чтобы у входящих не было возможности ее открыть.

– Положи вещи на кровать, – скомандовала она. А затем, когда он развернулся, она еле слышно произнесла какие-то слова, стоя все также у двери. Что именно она сказала он не расслышал, но и не желал этого. Ему было ясно, что ввязался он в ситуацию не лучше ситуации с солдатами. Возможно, здесь ему тоже захотят набить морду.

– Кхм. Так и… кто вы? – произнес парень, скромно топчась у кровати.

Женщина наконец сняла капюшон, и он лицезрел молодое лицо с выразительными темно-рубиновыми глазами. Она провела пятерней по черным волосам, приводя их в порядок, а затем грациозно сняла плащ, что полы его веером прошлись по окружности. Она была столь красива и женственна, что парень тут же решил для себя, что если здесь ему и предстоит умереть, то он не будет жалеть. Мысль эта вспыхнула ярким пламенем в груди, сжала внутренности. Мальчишеские гормоны взыграли как никогда.

– Я – твой спаситель, – сказала она и жестом приказала отойти от кровати, а сама легла на нее, тут же закрывая глаза. – На ночь можешь остаться здесь, вряд ли это безопасно сейчас спускаться вниз.

– Спасибо, но это вряд ли будет удобно, полагаю мне лучше выйти.

– Выйти ты уже не сможешь.

– П-почему?

– Дверь закрыта.

– Но я ведь могу…

– Я сказала ты останешься здесь. Это не обсуждается. Посмотри в том шкафу одеяло или какие-нибудь вещи, можешь лечь у камина.

Не став спорить, да и, не имея такого желания, он открыл старый платяной шкаф, возможно единственную дорогую вещь в этом доме, и выудил оттуда старые одеяла. Расстелил их у камина, почти в ногах женщины, а затем устроился, сняв меч с пояса и положив свой мешок под голову.

Пламя камина приятно пригревало лицо и руки, а под одеждой становилось жарко, но он настолько скучал по теплу, что даже не думал о дискомфорте.

– А вы правда что-то обещали моему отцу? – тихо спросил парень.

Услышав тихое дыхание, он понял, что женщина уже спит. Вероятно, она слишком устала и сил ее хватило лишь на то, чтобы спасти его от компании пьяных вояк. Или же, она просто не хотела держать с ним разговор, потому что не чувствовала нужду в объяснениях. В любом случае, он был несказанно счастлив впервые за долгое время оказаться в тепле и относительном уюте, а главное, в безопасности, поэтому последовал ее примеру и тут же уснул. Снилась ему женщина в черном, что ласково гладила его по каштановым кудряшкам, нежно называя его по имени, пока он наблюдал за горящим телом рыцаря, что был ему старшим братом.