Захар Петрович ощутил, как простые слова будят в его душе нечто давнее, забытое. Что именно, непонятно, да и не обязательно уточнять. Главное теперь, – настроение, взлёт души. Он ощутил, как стал нитью в полотне проповеди, а голос священника, густой и твердый, с чуть заметной хрипотцой, доносился уже не с амвона в глубине храма, а изнутри самого Захара Петровича.

Так он простоял до завершения службы. Выйдя во двор, пропустил выходящих, отвечая на приветствия, отмечая просветлённость лиц. Вот и сам Маркелов Прокоп Василич прошел, дед без возраста, самый старый на селе. Но и самый запойный пьяница. Походка его сегодня по-молодому тверда, глаза светлые, трезвые. Живет он одиноко, никто и не помнит, была ли когда-либо у деда Прокопа семья. От одиночества и пьёт. В минуты же просветления идёт в «народ» и принимается просвещать людей об устройстве Вселенной, рассказывает о звёздах, утверждая, что они, – глаза высшей мудрости. Говорят, что способен Прокоп Василич назвать и показать любую звёздочку на небе. Сам он себя в такие минуты называет «Гусейн-Гуслия, мудрец и звездочет». Особенно любят его слушать мальчишки, задавая кучу вопросов, на каждый получая интересный ответ.

Захар Петрович помнил из своего детства, как дед Прокоп с внутренним каким-то уважением, с нескрываемой дрожью в голосе произносил волшебное слово «Вселенная». И до сих пор Вселенная представляется Беркутову громадным живым существом, разглядывающим его через звёздные лучи, проникающие в сознание и сердце.

Столько лет прошло, а не изменился Прокоп Маркелов, провожая взглядом прямую невысокую сухую фигуру, подумал Захар Петрович. Или Вселенная взяла над ним персональное шефство? Он ведь и сам не помнит, сколько ему лет.

Через несколько минут вышел и отец Александр, переодетый в гражданское платье: строгий темный костюм, светлая сорочка, но без галстука, которых он не любил, как и Беркутов. Крепко пожав друг другу руки, они по традиции расспросили о здоровье личном и домочадцев, о трудностях и успехах. Не зная почему Захар Петрович вдруг вспомнил о недавней своей встрече с Петькой Блаженным. Отец Александр чуть удивился:

– Любопытно… Ведь в это время он обычно в лесах пропадает. Что же выманило его оттуда?

– Неужели пастырю так интересно знать приводные пружины, ведущие Петьку как туда, так и оттуда?

Священник улыбнулся.

– Давай перейдем на мирские тона. Служба-то закончилась. А что касается вопроса, зачем знать… Позволю себе ответить не прямо. Сказка, знаешь-ли, на ум пришла. Слушай: «Старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак». Припоминаешь?

– Ну как же! В одних школах учились. Ершов!

– Прозорлива-таки наша родная полиция! Во все города и веси таких бы служителей закона, – отец Александр осветился особо белозубой в обрамлении чёрной бороды улыбкой, – Дурень-обалдуй, если судить по народной-то мудрости, не всегда глупей других. Чаще наоборот. Чем наш Петька хуже ершовского дурачка? Нет, не просто так он из лесу вышел. Я заметил: случайно он ни с кем не встречается. За ним бы ходить незримо да записывать. Или диктофон ему подарить? Нет, бесполезная затея…

Видя такой неподдельный интерес собеседника, Захар Петрович подробно рассказал о встрече.

– Дело было три дня назад. Откуда он выскочил на меня, я так и не понял. Я тогда находился около дома Емельяновых. Тех, что на откосе. Ивана ждал, тот опять на пожарной машине начал в пьяном виде по магазинам гонять под видом учений. Петька как всегда босой, но одет по погоде, тепло, ночи-то пока прохладные. Схватил он меня за руку, а пальцы горячие, как шампуры на дымящемся мангале. И пошел говорить-спрашивать.