– Пребывая вовне, подобно ему, живя в Круговороте Короткого Солнца, прежде чем сей круговорот был завершен и заселен людьми, мы поклонялись ему. Впрочем, это ты, патера, вне всяких сомнений, знаешь и без меня.

– Нет… нет, увы мне, забыл, – признался Шелк. – Забыл, но теперь припоминаю. То ли десятая книга, то ли двенадцатая, верно?

– В Круговороте Короткого Солнца нас, хем, к участию в жертвоприношениях не допускали, – вздохнула майтера Мрамор и ненадолго умолкла, вчитываясь в старые архивные файлы. – И мантейоны назывались в те времена не мантейонами. Как-то иначе. Эх, отыскать бы… возможно, тогда б я еще что-нибудь вспомнить смогла.

Не понимая, о чем она, Шелк ограничился безмолвным кивком.

– С тех пор многое, многое переменилось, однако о нем издавна говорили, что он бесконечен. Не просто велик, но воистину не знает себе предела. Схожие выражения есть в арифметике… хотя в моем классе до них дело еще не доходило ни разу.

– Да, он показал мне и это.

– Говорят, даже круговорот, сколь он ни огромен, где-то заканчивается, – продолжала майтера Мрамор, – а он – нет. Раздели его поровну меж всеми составляющими круговорота, каждая часть его и тогда останется бесконечной. Не чувствовал ли ты, патера, себя ужасающе крохотным, когда он открыл тебе все это?

Над ответом Шелку пришлось поразмыслить.

– Нет. По-моему, нет. Нет, не чувствовал. Напротив, почувствовал себя… э-э… великим. Огромным, хотя сознавал, что он – тут ты права – неизмеримо огромнее. Представь, майтера, что со мной говорит, вверяет мне какое-либо особое поручение лично Его Высокомудрие Пролокутор. В таком случае я – разумеется, помня, что он намного превосходит меня величием, что мне подобного величия не достичь никогда, – также почувствую себя персоной немалой важности.

Сделав паузу, Шелк вновь глубоко задумался.

– Ну а теперь представь, что Пролокутор неизмеримо велик, – подытожил он.

– Да, понимаю. Сейчас я получила ответ разом на полдюжины вопросов, не дававших мне покоя долгое-долгое время. Благодарю, патера. Что же до моей новости… позволь рассказать, ради чего я просила тебя о встрече.

– Полагаю, новость неутешительна, – с глубоким вздохом рассудил Шелк. – Зная, что судьба мантейона на волоске, чего-то подобного и следовало ожидать.

– Да, с виду – но только с виду, патера, не сомневаюсь – она свидетельствует, что ты уже потерпел поражение. Видишь ли, во время твоей отлучки в палестру явился рослый краснолицый толстяк. Явился и объявил, что выкупил наш мантейон у города… – Голос майтеры Мрамор дрогнул, зазвучал тише. – У Аюнтамьенто, патера. Так он сказал мне, а приехал, чтобы взглянуть на постройки. Я показала ему палестру и мантейон. В киновию и в обитель авгура, разумеется, не пустила, но он осмотрел все снаружи.

– И сказал, что сделка заключена?

Майтера Мрамор кивнула.

– Да, майтера, ты абсолютно права. Новость – скверней не придумаешь.

– Приехал он в пневмоглиссере с наемным пилотом. Машину я видела, пока мы шли из палестры в мантейон, от парадных дверей, и вдоль Солнечной, мимо дворика для игры в мяч. Еще он обмолвился, что разговаривал с тобой перед приездом к нам, но о сделке тебе предпочел не рассказывать. Сказал, от такого, как ты, только и жди беды.

– Возможно, возможно, – неторопливо кивнув, заметил Шелк. – Пожалуй, я выволок бы его из машины и свернул ему шею. По крайней мере, постарался б свернуть, это уж точно.

Майтера Мрамор коснулась его колена:

– И поступил бы негоже, патера. Отправился бы в ямы Аламбреры…

– Что уже не имело бы никакого значения, – закончил за нее Шелк. – Зовут этого толстяка Кровь. Возможно, он тебе представился.