Около половины учеников закивали.

– Их я, как вам, наверное, тоже известно, приобрел на деньги, отложенные еще в схоле из тех, что присылала мать, прибавив к ним и часть жалованья, получаемого от Капитула. Все ли вы понимаете, что наш мантейон существует себе в убыток?

Старшие, судя по выражениям лиц, понимали это прекрасно.

– Увы, – продолжал Шелк, – дары, получаемые нами по сциллицам и в прочих случаях, не покрывают даже скудного жалованья, полагающегося нашим сибиллам и мне. По этой причине просрочили мы и уплату налогов – то есть остались в долгу перед Хузгадо, не говоря уж о различных иных задолженностях. Порой жертвенных животных предоставляют нам благотворители – люди, надеющиеся снискать благосклонность милосердных богов. Возможно, среди таковых имеются ваши родители, и если так, мы весьма им признательны. Когда же благотворителей не находится, мы с сибиллами покупаем жертву ко дню сциллицы – как правило, голубя – в складчину, из собственного жалованья… однако агнцев я, как уже говорил, приобрел сам. Для чего? Как по-твоему, Аддакс?

Аддакс – ровесник Бивня, почти столь же светлый лицом и волосом, как Шелк, – поднялся на ноги.

– Для предсказания судеб, патера.

Шелк кивнул, и Аддакс уселся на место.

– Именно, а точнее – судьбы нашего мантейона. Как всем вам известно, внутренности жертвенных агнцев предрекли ему блестящее будущее… но в основном потому, что я искал благосклонности различных богов и надеялся снискать ее подношениями, – прибавил Шелк и оглянулся на Священное Окно за спиной. – Первого агнца принес в жертву Пасу, а второго – Сцилле, покровительнице нашего города. Только на это – так мне подумалось – у меня и хватит средств: на одного белоснежного агнца для Всемогущего Паса и на другого, для Сциллы. Ну а испрашивал я у них, должен признаться, особой милости. Молил их снова явиться нам, как в прежние времена. Жаждал заверений, наглядных свидетельств их любви, даже не подозревая, насколько бессмысленны подобные заверения, когда ими изобилуют все до единой книги Хресмологического Писания!

С этими словами он постучал кончиком пальца по обложке истрепанной книги, лежавшей перед ним на амбионе.

– Как-то раз, поздним вечером, читая Писание, я вдруг понял, что читал его с детства, но по сию пору не сознавал, как крепко любим богами, хотя они твердили мне об этом снова и снова… а если так, что проку мне в собственном экземпляре? Посему книгу я продал, однако двадцати долей карточки, вырученных за нее, не хватило ни на еще одного белого агнца, ни даже на черного агнца для Фэа – в ее-то день все это и произошло. Пришлось мне удовольствоваться серым агнцем, пожертвовав его всем богам сразу, и внутренности серого агнца предрекли то же самое, что прочел я по внутренностям белых. Тут-то мне и следовало понять, что посредством агнцев к нам обращается вовсе не кто-либо из Девятерых, но… Увы, узнать этого бога мне удалось лишь сегодня, однако имени его я вам пока не открою, поскольку прежде должен разобраться в великом множестве вещей, оставшихся непонятными.

Взяв в руки Писание, Шелк сделал паузу, устремил взгляд на потертый переплет.

– Этот экземпляр, – продолжил он, – принадлежит мантейону. Его я и читаю с тех пор, как продал собственный, дабы принести жертву всем богам. Он много лучше моего прежнего во всех отношениях, начиная с печати и заканчивая пространностью комментариев. Еще в нем заключено немало уроков. Надеюсь, из вас их осилит каждый. Повоюйте, поборитесь с ними, если поначалу они покажутся чересчур трудными, и ни на миг не забывайте, что наша палестра была основана в давние-давние времена именно для того, чтоб обучить вас искусству борьбы во всех ее видах. Да, Лисенок? В чем дело?