Хару развёл руками и спросил в свою очередь:

– Я не могу этого знать. Можно лишь предполагать. Однако скажите мне, с кем может идти война? Насколько я понимаю, это мятежники?

Лян Се нервно дёрнулась и неохотно проговорила:

– Скорее всего. Слухи о восстании ходят уже давно. Но мы оторваны от мира, верных известий не получаем уже очень долго. Вероятно, мятеж оказался более крупным, чем мы думали.

– Что ж, если речь идёт о мятежниках, то вряд ли они способны быстро перебрасывать свои войска силы. Думаю, если вы не будете терять времени, то доберётесь до крепости раньше них.

Лян Се коротко кивнула Хару. От неё вновь повеяло холодом. Она попыталась придать своему голосу жёсткость:

– Благодарю за советы. Не сочти за грубость, но сейчас мы будем принимать решение без тебя, только офицеры моего отряда.

Хару ухмыльнулся сдержал улыбку, слегка поклонился и покинул площадку. Он спустился вниз и вышел из башни. Здесь его поджидал Мэргэн. Степняк сидел на каменной лавке и держал в зубах длинную трубку, посылая колечки дыма вверх.

– Как там наша сумасшедшая?

– Как и всегда. С ней невозможно говорить. Ничего не хочет слушать. Я думал, ночью я смог убедить её.

– Ха! Видно, дружище, ты неправильно убеждал!

– Видимо, я не смог найти правильные слова…

– Да не в словах дело! Ты порой как ребёнок! Дураку понятно, что эта баба бесится лишь оттого, что у неё мужика давно не было. Вот у неё голову и сносит. Мог бы быть понятливее, Хару, глядишь, уже избавились бы от неё.

Хару вспыхнул.

– Мэргэн, что ты такое говоришь! Я женатый человек!

Степняк с жалостью посмотрел на друга.

– Давай пройдёмся, – предложил Мэргэн и поднялся на ноги.

Двое мужчин прошли мимо разрушенных строений, где когда-то был маленький посёлок, мимо колодца в его центре, и поднялись на небольшой холмик, где росла одичавшая вишня. На деревьях ещё виднелись остатки высохших ягод, до которых не добрались птицы. Воины не обратили особого внимания на двух пленников. Люди находились в возбуждении, ожидая, чем закончится совет их командиров.

С холмика можно было видеть три тёмных силуэта на вершине башни: два крупных, и один тонкий и лёгкий.

– Хару, – начал Мэргэн, – послушай меня, так нельзя.

– Что нельзя? – сразу начал горячиться принц.

– То нельзя. Ты мужик в расцвете сил. Где твоя женщина?

– Моя женщина? Погибла. Соединилась с рекой. Нет её в этом мире. Она в мире духов. Вот где моя женщина, – односложно отвечал Хару. Его голос слегка звенел от злости. – Разве ты не знал этого? Мне казалось, я рассказывал.

– Ай, не кипятись! Я не хочу тебе делать больно, но ты должен кое-что понять. Кицунэ больше не с тобой. Умерла она или нет, я не могу понять, да и ты не можешь. В этом мире её больше нет. Так что всё равно, будто умерла. Сколько лет ты будешь изводить себя?

Хару закрыл уши руками, не желая слушать. Однако Мэргэн повысил голос, так что его жестокие слова всё равно долетали до слуха.

– Думаешь, ты всё делаешь правильно? Ни черта подобного! Как поступил бы другой мужчина на твоём месте? Погоревал бы с пару лет самое большее, да и женился бы вновь. А ты что такое удумал: десяток лет! Не хочешь жениться? Изволь, полно баб, которые с тобой и без женитьбы лягут. Я думал, ты хоть в Сатыше себе найдёшь кого-то. Ан нет, он всё верность хранит. По-моему, это глупо с твоей стороны. Я вот, к примеру, сейчас от своей Алтун отдыхаю, может, если кого по дороге встречу, с ней и заведу шуры-муры, может нет. Но ты-то! Ты же свободный мужик!

Хару отнял руки от ушей. В его глазах блеснули слёзы.

– Ну ладно, ладно, – спохватился кочевник, – что ты так расчувствовался!