– Ты права была, Анька! Прости! Ты была права!

Дверь сорвалась с петель и с грохотом вылетела на лестничную площадку. Лёшка, не мешкая ни секунды, бросился к лестнице, лишь в последнюю секунду вспомнив слова Ани: «Твоё время на исходе. Умрёшь на одной из своих жутких бесконечных лестниц в Запустенье».

Лестница. Лешка попытался остановиться перед первой ступенькой, ведущей вниз, но не смог и стремительно соскользнул вниз, успев лишь уцепиться за потёртые перила: облезлая краска, ржавчина, грязь. Только у них в подъезде перила в идеальном состоянии. Были. Лёшка оглянулся: обшарпанные стены, краска на которых скручивается, как бумага от огня, осыпаясь красными липкими чешуйками вниз. Лестничные ограждения знакомо дрогнули, громко скрипнув в оглушительной тишине пустоты, и Лёшка отшатнулся на ступени. Послышался треск, грохот и часть лестничного пролёта под ногами Лёши рухнул вниз, увлекая его в темноту, в сырость, в страх. Алексей попытался зацепиться за остатки перил, но те оказались холодными, липкими и мерзкими на ощупь. Лёшка всё цеплялся и цеплялся, болтаясь над бездной, пытаясь выбраться, пытаясь спастись.

«Мне жаль тебя», неслись в голове последние слова незнакомой девчонки. «Никто не поможет». А ведь и в самом деле никто. Вся его жизнь – одиночество. И смерть такая же. Как глупо. Он не кричал, и помощи не просил. И зачем теперь уже. Сам ведь только что отказался. Да и не у кого. Он ведь и в самом деле предчувствовал что-то плохое, что-то страшное, что-то с лестницами. Только верить не хотел. Всё ещё продолжал цепляться за перила, за жизнь, всё ещё не верил. Вот только руки больше не слушались, и пальцы онемели, соскользнули, и Лёшку утянуло в темноту, в пустоту.

Лёшка с хрипом втянул тяжёлый затхлый воздух и прогнулся всем телом от накатившей жуткой боли во всё теле. Под ладонями холодный пол и пыль. Пыль повсюду: в волосах, на лице, на губах. Она прорывается внутрь через нос с каждым новым вдохом, забиваясь в лёгкие, затрудняя дыхание. Пыль въедается в кожу, раздражает её, стягивает. Хочется пить и в тепло. Холодный сырой воздух пробирался за ворот куртки и расползался по неподвижному телу. Лёшку знобило, пальцы его рук подрагивали, всё глубже и глубже зарываясь в колючую пыль. Кажется, он ещё жив. Кажется, он переломал себе, всё, что только мог, он не может просто пошевелиться и теперь уже точно никогда не выберется из этого… Лёша невольно улыбнулся, понимая, что даже не представляет, откуда именно он уже никогда не выберется. Как же глупо и бессмысленно прошла его жизнь. Каких либо осмысленных планов и целей нет, и никогда не было. Только суета, заурядность, посредственность. Никогда ничем не выделялся, не отличался, да и если уж честно, никогда этого не хотел. Быть, как все, по образцу, по шаблону, было удобно. И что в итоге – ничего. Пустота.

– Лежит он, улыбается. Его сейчас убьют, а он улыбается – настоящий Дефект! – раздался где-то над Лёшкой незнакомый весёлый мужской голос. Кажется, говоривший тоже улыбался.

– Настоящий неадекват, – фыркнула рядом девушка.

– Ну, я и говорю, Дефект, – хмыкнул первый. – Вставай парень, нужно уходить. За тобой уже идут.

– Может, для начала неадекват глаза откроет, – нетерпеливо ворчала девушка.

Кто-то с силой вдавил Лёшку в пол и резко поднял. Жгучая боль мгновенно пронзила позвоночник, разлетевшись по всем клеточкам тела одновременно, заставив его изогнуться и истошно закричать. Алексею показалось, что он выгорает изнутри, что там огонь, съедающий его, вгрызающийся во внутренности, проникающий в вены, в мелкие сосуды, в мозг. Боль волной прокатилась и резко погасла в голове, оставив ощущение опустошённости и слабости. Снова захотелось кричать, только теперь от собственного бессилия.