– Серб, ты вернулся!

– Данила, здорова!

– Еду привезли?

– Мы успели припрятать, – оскалил лидер идеально ровные зубы. – Боря, Давид – за мной! – скомандовал он мужчинам. – Не волнуйтесь, – обернулся к женщинам, – скоро будем пировать. – Они проводили его аплодисментами.

«Вот они какие – герои нашего времени».

Воровато оглядываясь, Данила ущипнул за попу рыжую девицу, обладавшую сочными формами. Алексею стало как-то неуютно от этого, и он стал рассматривать народ. Он никак не мог сообразить, что тут не так, а потом догадался – все они были худыми!

Несколько толстяков нашлось, но это было ничтожно мало для такой колонии. Женщины и девушки тоже его разглядывали. Дети перестали возиться. Мужчины, занятые игрой в карты, косились.

– Что рты раскрыли?! – рявкнула на них Марго, и зеваки разбежались, сыпя проклятия в ее адрес. – Пошли, покажу тебе дом, – кивнула она Алексею, отвесив одному из мальчишек звонкий подзатыльник.

Дом Марго находился в середине импровизированной аллеи. Возле входа стояли громадные горшки с пальмами, а над дверью висел громоздкий фонарь. Она вытерла ноги об коврик с надписью: «Дом он и в Африке дом», и отворила дверь.

– Добро пожаловать!

«Эта девица начинает меня раздражать!»

Гостиная была обставлена кожаной мебелью светлого цвета, под определенным углом отливавшей перламутром; стене встроен камин с настоящей створкой, – над ним фотографии в рамках. Когда-то и у него дома была такая традиция, но после смерти матери он сложил все, что хоть капельку о ней напоминало, в коробку, и забросил на шкаф.

Дальше по коридору была кухня: мебель и холодильник одинакового стального оттенка. Марго подцепила с пола металлический кружок и открыла дверцу, ведущую в погреб.

– Запасы. В холодильнике только то, что портится. Свет от генераторов. Вода из скважины, – отворила она дверь в уборную (в просторной комнате находились ванна, душ и санузел). – Вверх по лестнице второй этаж. Дальняя спальня твоя.

– Я думал, первым делом занимают дальние, – откликнулся он, обращаясь скорее к самому себе.

– Это в нормальном мире. А в нашем: чем ближе к выходу, тем надежнее, – резко ответила девушка. – В холодильнике есть еда. Сильно не налегай. В погреб не лезь. Вы же… – пренебрежительно окинула она его взглядом, – не можете остановиться. Закончив экскурсию, Марго оставила его одного.

Он недолго выбирал между душем и едой. В холодильнике оказался целый пир. Уминая не сочетающиеся между собой продукты, Алексей чувствовал себя абсолютно нормально. Вкусовые рецепторы у зараженных были на высшем уровне, но с голодухи, чего только не умнешь. Он вспомнил ту плитку шоколада, обнаруженную им в красном блоке, и испытал отвращение к самому себе. «Прости меня друг. Прости». Впрочем, трапеза из-за угрызений совести не прервалась. Осознание количества съеденного пришло, когда на полке остался одинокий кусочек сыра, – и он вновь себя устыдился.

Смыв с тела пот, кровь и грязь, и намазав кремом подбородок, он отправился в гостиную. Камин манил его неизведанностью (Алексей видел их только на картинке). Его внимание вновь привлекли фотографии. На них была Марго – совсем юная. Он узнал ее по бледному лицу и черным, густым волосам. Она стояла в обнимку с Драганом на фоне какого-то обветшалого здания; они широко улыбались. Были и отдельные их фотографии: маленькая Марго цеплялась за руку пожилого мужчины; мальчик в коротких шортах скакал верхом на пластиковой лошадке (рядом с ним стояла женщина в платке).

«Интересно, они вместе? Такая, как Марго не станет встречаться с толстяком», – взглянул он на свои распухшие пальцы.