Володя и Николай были примерно одного возраста с Алисой и Анатолием, дружили между собой, вместе бегали на танцы. Ребята были очень спортивные – занимались вольной борьбой. Оба постоянно участвовали в соревнованиях. После окончания школы они уехали к Алику, поступили в Челябинский институт физкультуры, продолжили заниматься спортом – стали мастерами спорта. В последнюю встречу с ними я узнал, что Володя стал тренером, а Николай один раз был даже чемпионом России по вольной борьбе.

Старшие Мусатовы, я имею в виду родителей, были довольно замкнутыми для соседей людьми. Ни с кем не ссорились, но и ни с кем близко не дружили и не участвовали в застольях. Мой отец за такую нелюдимость считал их кержаками. Тетя Маруся была прекрасным человеком, с доброй душой. Но одевалась она уж очень по-старомодному – в темное сатиновое платье с передником, на голове у нее всегда был глухо обвязанный темный платок, поэтому вид у нее был постоянно болезненным. Умерла она первой. Дядя Сережа работал каким-то кладовщиком на элеваторе. Своими не совсем понятными пристрастиями он отожествлял гоголевского Плюшкина – постоянно ездил с тележкой по всевозможным свалкам, собирал разный хлам и тащил домой. В хозяйстве он его не использовал, поэтому горы этого мусора все росли и росли во дворе Мусатовых. Когда он умер, старшие ребята после похорон решили очистить двор от мусора. Вывезено было шесть или семь полных машин собранного покойником в разное время хлама.

В мой круг близкого общения входили Валя и Женька. Таня по возрасту была ближе к моему младшему брату Алеше. После смерти родителей дом достался Валентине. Она окончила курсы медицинских сестер и постоянно работала в Щучинской районной больнице. Последний раз мы с ней встретились в 2003 году именно там. После происшедшей со мной на Щучьем озере катастрофы, виновником которой вместе со мной был мой старший племянник Сергей, меня, с переломанной рукой, доставили именно туда. Время уже было вечернее, да и день был праздничный (щучане отмечали День молодежи), поэтому в больнице почти никого не было. После того как еле найденный моими ребятами пьяненький казах-хирург заштопал раны моих открытых переломов, меня отвезли на каталке в приемное отделение и положили на какой-то топчан, покрытый серой, протертой до дыр простыней.

Среди ночи, когда я отошел от наркоза, меня страшно стала мучить изжога. Наверное, из-за потери крови. Я стал подавать звуки, чтобы подозвать к себе кого-нибудь из обслуживающего персонала. Прошло довольно длительное время пока мне удалось привлечь внимание дежурной медсестры. Свет в приемном покое горел только дежурный, так что черты ее лица были слегка размыты. Когда у меня возникала изжога, я ее всегда гасил таблетками «эссенциале форте». Поэтому моей просьбой к медсестре было принести такие таблетки. Медсестра что-то хмыкнула про себя, потом, подойдя ближе и присмотревшись ко мне, вдруг вскрикнула: «Сашка! Это ты, что ли?».

Да, эта уже довольно немолодая женщина, была член нашей уличной команды Валя Мусатова. Ответ на мою просьбу у нее был простой:

– В нашей больнице мы уже давно названия таких лекарств забыли. Больные, как правило, сами обеспечивают себя лекарствами.

– А простая питьевая сода у вас найдется?

– Такое лекарство у нас всегда есть.

– Ну, тогда неси его поскорее.

Валентина принесла мне наполненную наполовину литровую банку соды, столовую ложку и налила из-под крана стакан воды. Я съел ложку соды и запил ее водой. После того, как жжение внутри меня притихло, я всетаки, несмотря на боли, задал ей несколько вопросов про житье-бытье. Из ее краткого рассказа я понял, что семейная жизнь у нее не сложилась. Она рано разошлась и двоих детей вырастила сама. Дети уже имеют свои семьи. В настоящее время живет она одна в старом родительском доме. Надо отдать ей должное – на свою судьбу не жаловалась.