Над ней склонилась первая помощница библиотекаря в синей жилетке, напряженно всматриваясь ей в лицо. Лираэль заморгала, недоумевая, зачем эта незнакомка водит ладонью перед ее глазами туда-сюда. Впрочем, какая же это незнакомка? Это Амерани: в прошлом месяце Лираэль несколько дней проработала с нею вместе.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Амерани. – Кости все целы?

– Я головой ударилась, – прошептала Лираэль. На глазах у нее выступили слезы. До того она ни разу не заплакала, а теперь вот отчего-то не смогла совладать с собою. Все ее тело била неудержимая дрожь.

– Кости все целы? – повторила Амерани. – Болит где-нибудь? Ну, кроме головы?

– Н-не болит… – всхлипнула Лираэль. – Ничего не сломано.

Амерани, похоже, не слишком-то ей поверила, потому что осторожно ощупала руки и ноги девушки по всей длине и мягко надавила на ладони и ступни. Поскольку Лираэль ни разу не вскрикнула, кости вроде бы нигде не сместились и никаких необычных припухлостей или вздутий не ощущалось, Амерани помогла девушке подняться.

– Пойдем, – сочувственно проговорила она. – Я отведу тебя в госпиталь.

– Спасибо, – прошептала Лираэль, обвив рукою плечи Амерани и перенеся на нее бо́льшую часть своего веса. Другой рукой она пошарила в кармане и стиснула в пальцах каменную собачку: от прикосновения к ее гладкой поверхности становилось как-то спокойнее и уютнее. Девушка послушно побрела по коридору, опираясь на Амерани.

Поначалу Лираэль надеялась, что проведет в госпитале не более одного дня. Но даже спустя три дня после своего «падения» девушка с трудом могла говорить, а силы к ней так и не вернулись; ей даже вставать не хотелось. Голова и горло болели чуть меньше, но зато все ее существо подчинил страх – и капля по капле вытягивал из девушки энергию. Страх перед серебряноглазым когтистым чудищем: Лираэль словно наяву видела, как тварь поджидает ее среди красных маргариток. Страх, что ее проступки обнаружатся и она потеряет работу. Страх перед самим страхом – этот заколдованный круг совершенно измучил девушку, спала она урывками и видела кошмары.

Утром четвертого дня старшая целительница поцокала языком и нахмурилась, видя, что пациентке не становится лучше. Позвала другую целительницу осмотреть Лираэль; девушка все сносила терпеливо. Наконец было решено (Лираэль все слышала) вызвать Фильрис из комнаты грез.

Девушка занервничала. Помимо всего прочего, Фильрис была врачевательницей и самой старшей из ныне живущих Клэйр. Сколько Лираэль себя помнила, Фильрис почти не покидала своей комнаты грез; предположительно, в госпитале она тоже работала, но за те два раза, что Лираэль попадала туда с детскими болезнями, она с Фильрис не сталкивалась.

Престарелых Клэйр девушка никогда не видела: настолько старых, чтобы уединиться в собственных комнатах грез. В таких комнатах возникала нужда, поскольку с ходом лет справляться с Прозрением становилось все труднее: видения приходили все чаще, но мелкими осколками, контролировать которые не представлялось возможным даже с помощью силы сосредоточения льда и Девятидневной Стражи. Случалось и так, что престарелые Клэйры были способны воспринимать только эти разрозненные фрагменты вариантов будущего, а взаимодействовать с настоящим уже не могли.

Однако, когда час спустя прибыла Фильрис, пришла она одна и в помощи окружающих явно не нуждалась. Лираэль подозрительно пригляделась: перед ней стояла невысокая хрупкая женщина с волосами белыми, как снег на Звездной Скале. Кожа ее напоминала старинный пергамент, а лицо – все в ажурном узоре сосудов, в дополнение к морщинам глубокой старости.