«Падение с лестницы объяснило бы ушиб головы», – подумала Лираэль, снова ощупывая порез. Он больше не кровоточил, но спутанные волосы покрывала корка засохшей крови и уже набухала здоровенная шишка.

А если падать долго, пронзительно крича от ужаса… то, понятное дело, сорвешь голос. А заодно и пуговицы оторвутся, и мышь из кармана выпадет и потеряется.

Нужна лестница, решила Лираэль. Падение вниз по ступеням отлично все объяснит. Особенно если ее найдут внизу, под лестницей, и ей не придется ничего говорить.

Немного поразмыслив, она решила, что подсобная лестница между главной спиралью и Палатами Юных – самое подходящее место для несчастного случая. По пути можно еще прихватить стакан с водой у мемориального фонтана Залли. Разумеется, стаканы уносить запрещено, но это, пожалуй, ей только в плюс. Это даст повод всем и каждому – особенно тете Киррит – ее отчитать; так что до более серьезных прегрешений никто доискиваться не станет. А разбитое стекло отлично объяснит, почему у нее ноги исцарапаны.

Теперь оставалось только добраться до места, никого по дороге не встретив. Насколько можно было судить по прошлым расширенным сходам стражи, пятнадцать – шестьдесят восемь долго не продлится. Существовала определенная зависимость между численностью Стражи и ее продолжительностью. Обычная Сорок-Девять длилась девять дней, что и дало Страже ее название. Но когда привлекалось больше участников, Клэйры возвращались гораздо раньше. Последний раз участницы пробыли в Страже меньше дня.

Чем ближе подходила Лираэль к Палатам Юных, тем больше возрастала опасность повстречать кого-нибудь из подростков – или кого-нибудь из тех, кто не входит в Стражу. Лираэль решила, что если с кем-нибудь столкнется, то просто рухнет и потеряет сознание, уповая на то, что встречный не окажется слишком дотошным.

Но, к счастью, дорога была свободна. Лираэль свернула со спирали, набрала стакан воды у фонтана Залли, прошла через неизменно открытые каменные двери пятой библиотечной площадки и оказалась на пятой подсобной лестнице. Лестница была узкая, винтовая, и пользовались ею нечасто, она ведь всего лишь соединяла библиотеку с западным крылом Палат Юных.

Лираэль устало поднялась на первые шесть ступеней, к той точке, где лестница начинала закручиваться внутрь. Здесь девушка бросила вниз стакан, вздрогнув от звона разбитого стекла. Теперь оставалось только придумать, где бы улечься так, чтобы казалось, будто она действительно сорвалась с лестницы. От этих мыслей закружилась голова, и Лираэль пришлось присесть. А едва она опустилась вниз, голова ее словно сама собою склонилась на верхнюю ступеньку, – девушка едва успела подложить локоть.

Конечно, хорошо бы принять художественную позу на площадке внизу – как оно и полагается жертве падения, – но эта задача вдруг показалась невыполнимой. Все силы, до сих пор поддерживавшие девушку, разом ее оставили. Снова встать на ноги? Ну нет! Куда легче заснуть… погрузиться в блаженный сон, позабыть обо всех бедах и неприятностях…

Лираэль очнулась: чей-то голос встревоженно звал ее по имени, а чуткие пальцы нащупывали пульс на шее. На сей раз девушка пришла в себя довольно быстро – и поморщилась от боли.

– Лираэль! Ты говорить можешь?

– Да, – прошептала Лираэль; голос ее звучал все еще очень слабо и до странности глухо. Она плохо понимала, что происходит. Последнее, что ей запомнилось, – это как она прилегла на ступени; а теперь она распростерта на ровной площадке. И, кстати, так она куда больше похожа на жертву падения, нежели если бы сама приняла какую-то нарочитую позу. Должно быть, потеряв сознание, она просто соскользнула вниз по лестнице.