«Да».

«Что тебе нравится больше – спать с мужчинами или бить их?»

Ника молчала.

«Спать И бить, – сказала она после паузы. – Но я не бью тех, кто мне нравится. Только тех, кто не нравится».

«Я в какой категории?»

Он смотрел ей в глаза.

«В первой», – сказала она.

Это была правда, и она не могла ничего поделать с тем, что чувствовала. Инстинктивное животное влечение. Магнит желания, активируемый взглядом голубых глаз.

«А я?» – спросил Ворон с ухмылкой.

«Ты во второй, – сказала Ника. – Будь осторожен».

Она смотрела в черные глаза Ворона и видела, что ему нравятся ее угрозы, они возбуждают его и не пугают нисколько. Что ж, всему свое время. Время давать и время забирать. Время ухмыляться и время кричать от боли.

«Женщин ты тоже бьешь?» – раздался голос сзади.

Это Инга, сестра Ворона по духу. Укус на языке болит и до сих пор кровоточит – приятная по-своему боль, сексуально-опасная, предостерегающая и в то же время обещающая. Нет, Ника не бьет женщин – но ударит, если потребуется.

По кругу пустили блюдо с белым порошком.

Каждый втянул по дорожке, и посвящение продолжилось. Сидя в центре круга, Ника чувствовала, как, сменяя друг друга, по телу катятся теплые и прохладные волны, и не хотела, чтобы этот вечер заканчивался. Может, уже ночь? Она не знала, который час. Зачем это знать?

«Хочешь стать Звездой?» – вновь спросил Эдвард.

«Да», – сказала она.

«Ты на верном пути, не останавливайся. Забудь то, что было, и смотри в будущее. В твоих силах изменить будущее, но ты не можешь изменить прошлое. Ты можешь лишь изменить отношение к нему. Готова?»

«Да».

«Готова стать свободной и драться за свою свободу, если потребуется»?

«Да».

«Делай, что хочешь, – таков будет весь Закон. Твой Закон. Тебе он нравится?»

«Да».

«Свобода дается непросто, но ты справишься. Мы поможем тебе. Иди сюда».

Ника вышла из центра круга и села рядом с Эдвардом, между ним и Юлей. Напротив сидела Инга, а рядом с Ингой – Логинов, поглаживая ее обнаженное бедро, ближе к промежности. Инга, казалось, не замечала его руки. Глядя на Нику расширенными зрачками, она демонстративно облизывала губы – как хищница в предвкушении лакомства из человеческой плоти – а Ника улыбалась ей, качаясь на мягкой подушке эйфории, и даже любила ее по-своему, на грани ненависти.

Логинов смотрел на Нику пристально, оценивающе, как-то чересчур трезво, а ей было все равно. Что он увидит? Она сама ничего не видит и не знает. Интересно, он тоже участвовал в инициации? Тоже входил в нее? Четверо мужчин в копилку. Где сто, там и двести. Она – Звезда, поступающая согласно своей Воле, и однажды она придет куда-то, но пока не знает куда… Куда-нибудь…

«Теперь ты с нами, – сказал Эдвард. – Мы много сделаем для тебя, но и ты много сделаешь для себя. И для нас».

Он обнял ее.

Обнаженная, горячая внутри, она улыбалась и чувствовала себя двумя разными личностями: одна Ника была счастлива и хотела стать Звездой, чтобы писать собственный Закон согласно своей Воле, а вторая смотрела на нее, удивленная, встревоженная, и не могла ничего с ней поделать.

«Спасибо, – сказала она. – Начинаю прямо сейчас».

«Хочешь завтра набью тату? – спросил Билли. – У меня есть машинка и большой опыт в этом деле».

«Что набьешь?» – спросила Ника номер один, заранее зная ответ и пугая вторую Нику.

«Гексаграмму. – Билли улыбнулся. – Вот здесь, на плече».

Первая Ника думала недолго.

«Да, – сказала она. – Хочу».

Она не слушала вторую Нику. Она писала свой собственный Закон, здесь и сейчас, в кругу обнаженных людей, при свете факелов.

«Будет больно, – сказал Билли. – Но ты ведь любишь боль?»