Нет, скорее похожа. То же лицо, та же фигура. Хотя не совсем. У дочери черты лица более тонкие, изящные. Ее мать напоминала роскошную львицу. Эта девушка скорее похожа на японскую статуэтку, имеющую задатки стать в будущем львицей. Как он сразу не разглядел эти знакомые черты, эти глаза.

Пораженный, Дронго вскочил с дивана, ошеломленно глядя на подходившую к нему молодую женщину.

– Я идиот, – сказал он, когда она подошла к нему совсем близко, – я должен был давно все понять. Польский и русский. И ваша фамилия Андерссон. Вы Сигрид Андерссон, как же я этого раньше не понял. Вы та самая девочка, о которой говорил мне еще пять лет назад Адам Купцевич. Мы как раз недавно с ним встречались. Вы, очевидно, дочь Урсулы? Как же я вас сразу не узнал?

– Здравствуйте, Мигель Гонсалес, – улыбнулась Сигрид, – кажется, так вас тогда звали? Теперь вы меня действительно узнали. Я все гадала, когда это произойдет. В самолете мне даже показалось, что вы нарочно не хотите говорить на эту тему. Адам Купцевич много рассказывал мне про легендарного Дронго и про ваши приключения с ним тринадцать лет назад. Вы ведь тогда были вместе с моей матерью.

Ее мать погибла в Нью-Йорке, когда Алан Дершовиц установил свое адское взрывное устройство в их машине. Как раз накануне бракосочетания Адама и Урсулы. Она погибла сразу, а Адам остался без ног. Спустя несколько лет Дронго нашел Дершовица в Констанце и застрелил его. И только после этого успокоился, словно выполнил свой долг перед другом, ставшим инвалидом, и женщиной, в которую он был тайно влюблен. Но еще тогда Дронго узнал, что Урсула имела дочь. Во время их предпоследней встречи с Купцевичем тот как раз говорил ему о том, что он виделся с дочерью Урсулы, которая была студенткой. С тех пор прошло пять лет. Последний раз они встречались с Адамом совсем недавно, но тогда они ничего не говорили о дочери Урсулы. Так и должно быть. Бывшая студентка превратилась в красивую молодую женщину.

– Значит, это ты порекомендовала сенатору Роудсу обратиться к Дюнуа? – вдруг спросил Дронго.

– Наоборот, – по-прежнему улыбаясь, сказала Сигрид, – меня как раз рекомендовали Роудсу в качестве секретаря уже после того, как он узнал про Дюнуа.

– Идем в ресторан, – предложил Дронго, заметив, что на них смотрят со всех сторон, – там мы сможем спокойно поговорить. Ты слишком красива и вызываешь повышенный интерес к своей особе.

– Надеюсь, что вы сказали это только в порядке комплимента, а не сожаления, – улыбнулась женщина.

Он предложил ей руку. В ресторане было удивительно мало людей, и они заняли крайний столик у стены, предпочитая не афишировать своего присутствия. Бесшумно возникший официант так же бесшумно принял заказ и исчез.

– Что произошло? – спросил Дронго. – Или это все игра? Я снова вам понадобился. Но Роудс явно не играет. И эти документы совсем не похожи на забавную игру. Тогда в чем дело, Сигрид?

– У него действительно большое горе, – подтвердила она, – и это не игра. Просто мистер Дюнуа решил, что будет лучше, если и я прилечу вместе с сенатором сюда, в Москву.

– И давно вы работаете на Специальный комитет экспертов ООН? – помрачнел Дронго.

Он не хотел признаваться самому себе, что его взволновала эта неожиданная встреча. И тем больше его взволновала неожиданная связь Дюнуа с дочерью Урсулы. «Или у них работают семьями», – подумал он зло.

– Я не работаю там вообще, – сообщила Сигрид, – мне двадцать пять лет, и я уже два года как работаю в Американском управлении по борьбе с наркотиками. Я ведь американская гражданка, муж у меня был американец, но после развода я взяла фамилию матери.